Профилактическая публикация
Отклик президента НПА Ю.С.Савенко на статью Ю.А.Александровского «Из публикаций трудных лет советской психиатрии (цитаты и комментарии)», опубликованную в журнале «Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М. Бехтерева» (Т. 53, № 3).
Наконец, журнал «Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева», впервые, спустя 30 лет после публикации А.Е.Личко, осмелился приоткрыть «трудное прошлое» или не осмелился отказать в этом чл.-корр. РАН проф. Юрию Анатольевичу Александровскому – публикатору, непосредственно соприкоснувшемуся с описываемыми событиями. Но, все-таки, главный редактор из предосторожности поместил эту публикацию в раздел «Дискуссионный клуб», а не в «Документы времени», как это делает «Независимый психиатрический журнал».
Прежде всего, следует приветствовать автора этой статьи, автора «Истории отечественной психиатрии», оба издания которой (2013, 2020) я подверг серьезной критике, но эта «История» – одна из наиболее часто востребованных мной книг. Дело в том, что критика – это не «дрязги» и не «склока», как называл ее главный редактор «Социальной и клинической психиатрии», опасавшийся по хорошо ему памятному опыту, открыть «ящик Пандоры», дорогу к травле советских времен. Критика это – согласно наиболее выдающемуся методологу науки Карлу Попперу и его последователям – великое благо, без которого наука чахнет, стагнирует. Отличить критику от склоки может любой научный работник, но дело – в последствиях…
Высоко оценивая эту публикацию и соглашаясь с автором, что приводимые им факты, документы и называемые имена говорят сами за себя и не требуют особых комментариев, так как важна сама их подборка, следует сделать несколько уточнений. Они касаются, прежде всего, обширных цитат А.А.Портнова, тогда «начальника Отдела психоневрологической помощи Минздрава СССР», который пришел на этот пост благодаря активному включению в кампанию, которая началась за несколько лет до Павловской сессии. Вначале он таким образом освободил себе место в Нижнем Новгороде вместо проф. М.А.Гольденберга, а благодаря следующей аналогичной публикации был взят в Москву. Эту статью републиковал «Независимый психиатрический журнал».
Не стоило заключать публикацию самооправданиями А.А.Портнова: «я невольно оказался втянутым», «мы ведь работали так: что нам прикажут, то мы и обязаны были сделать», «Гиляровского мы защитили, в особенности я старался, это был один из моих учителей…». На самом деле учителем А.А.Портнова была Раиса Яковлевна Голант – главная мишень травли в Ленинграде, которую он якобы тоже защищал.
Но А.А.Портнов, по многочисленным свидетельствам самых разных коллег, был любителем не просто приукрашивать, а фантазировать и увлекательно додумывать эффекта ради ходячие слухи об известных психиатрах. Например, объяснял знаменитый уход В.П.Сербского в отставку в знак протеста против реформы Кассо, ущемлявшей свободы Московского университета, в составе почти ста профессоров и преподавателей, — любовной интрижкой, т.е. безмерно снижая этот его поступок.
Итак, не стоило заключать, разве что для контраста, публикацию документов отрывком из лекций-воспоминаний А.А.Портнова 1999 г. для психиатров Московской области. Это пёстрая очень привлекательная смесь ценной информации с множеством ошибок, предвзятостей, грубых искажений. Наиболее дезориентирующим было искажение цели и расстановки сил на II Всесоюзном съезде психиатров в конце декабря 1936 г., как якобы битвы питерской школы с московской, как воплощения гипердиагностики шизофрении, в частности, «мягкой шизофрении», во главе с В.А.Гиляровским и М.О.Гуревичем, хотя оба, как и неназванные им В.А.Внуков, А.Кронфельд и Н.П.Бруханский были сторонниками ее сужения. Портнов не посмел назвать умерших Л.М.Розенштейна в 1934 г и П.Б.Ганнушкина в 1933 г. На деле это была не битва во главе с В.П.Осиповым, а запланированное битье всех, кто мог содействовать экскульпации жертв начинающегося Большого террора. Между тем, Портнов рассказывает: «Мы, бехтеревцы, надо сказать прямо, были ближе к познанию философской истины, чем москвичи… Нас приводило в бешенство … некритическое восприятие ими агностицизма, как философской парадигмы Канта».
Яркие лекции, яркое журналистское перо, шарм медведя сочетались с «погромным характером», наряду с заискивающим поведением в отношении А.В.Снежневского и Р.А.Наджарова. Чего стоит при этом его сообщение, что уход М.Я.Серейского с заведования кафедрой спровоцировал А.В.Снежневский, который тут же занял ее как его доцент. «Открою тайну: это напоминание в «Медицинской газете» было не без его активного участия. То, о чем я говорю, подтверждается документами». Но очень сомнительно, что он был со Снежневским на «ты». После такой концовки возникает недоумение: зачем было заменять в третьем томе «Истории отечественной психиатрии» правдиво-жесткие воспоминания о А.В.Снежневском выдающегося генетика его Института Виктора Мироновича Гиндилиса в первом издании на апологетические Г.П.Пантелеевой во втором. Ведь они, как и анекдотическая апология И.А.Сикорского Г.П.Колупаевым, как и любой чрезмерный перебор вызывают противоположную реакцию.
Но утверждение автора, что «уже в 60-е годы отечественной психиатрии удалось занять почетное место среди ведущих европейских стран», конечно, верно, но без намека на то, что мы с Ю.А. начали в это время свою деятельность.
Как бы там ни было, настоящая публикация высоко полезна и своевременна. Она оказалась в унисон по содержанию и по времени с нашей работой в третьем выпуске «Независимого психиатрического журнала» — «Травля в академической среде». Актуальность этого висит в воздухе.
Ю.С.Савенко
Фото: serbsky.ru