Луч света в тёмном царстве? (интервью Президента НПАР Юрия Савенко Медицинской газете)

Кандидат медицинских наук Юрий Савенко более 30 лет возглавляет Независимую психиатрическую ассоциацию России (НПАР).  Её эмблемой стал образ Дон Кихота (рисунок Пабло Пикассо с добавленными ветряными мельницами). В кабинете Юрия Сергеевича можно увидеть металлическую статуэтку «рыцаря печального образа», а сам он, высокий, худощавый, с   седой клиновидной бородкой удивительным образом напоминает этого героя.  Корр. «МГ» Болеслав Лихтерман попросил Юрия Савенко рассказать о своей жизни и деятельности.  

— Почему Вы решили стать психиатром, а не пошли по пути своего отца – известного нейроморфолога, возглавлявшего кафедру нервных болезней в Черновицком государственном медицинском институте, которая теперь носит его имя. Кого Вы считаете своими учителями?

— Я не последовал профессии отца, так как болезни нервной системы уже были «медицинской математикой», настолько четкой была в ней топическая диагностика, тогда как психиатрия представлялась таинственной областью, и было трудно не поддаться искушению совершать туда экспедиции подобно ливингстоновским, тем более, что она была средоточием пересечения многих естественных и гуманитарных наук и литературы. Но практически я входил в предмет с нейрофизиологической и экспериментально-психологической стороны. 

Мне повезло с непосредственными учителями – проф. Г.Ю.Малисом из ленинградской психиатрической школы и профессором И.А.Мизрухиным и доцентом М.И.Клейманом из киевской и харьковской школ. Наибольшее влияние на меня оказали работы Карла Ясперса и Курта Гольдштейна – зачинателя гештальт-направления в психоневрологии, а в психологии – Курта Левина, ученица которого Блюма Вульфовна Зейгарник была соруководителем моей докторской диссертации. А в нейрофизиологии – работы А.А.Ухтомского и Н.А.Бернштейна.

— К каким выводам Вы пришли в своей докторской диссертации? Что помешало ее утверждению в ВАКе?

— Моя докторская диссертация «Тревожные психотические синдромы» была комплексным клиническим, психологическим и электроэнцефалографическим исследованием больных аффективными психозами, в которой на основании более тонкого клинико-феноменологического анализа структуры депрессивных синдромов выделялись критерии психотического уровня полярных тревожных и тоскливых состояний. Они значительно различались по способности преодоления различных форм маскировки, иллюзий, но особенно четко и просто —  при псевдоскопической инверсии придуманных нами тест-объектов. Это значительно помогало в подборе терапии, особенно при скрытых и маскированных депрессиях. Работа получила высокую оценку выдающихся специалистов – Э.Я.Штернберга, Ф.В.Бассина и многих других, включая отзыв Института им. В.М.Бехтерева.  И я успешно защитил ее в 1974 г. в Московском НИИ психиатрии, несмотря на изгнание из него за насколько месяцев до этого в результате  оговора.  Диссертация рассматривалась в ВАКе четыре года, и в конце концов была «зарезана», а меня вскоре уволили с работы в психотерапевтической группе Института им. В.П.Сербского в числе 10 «неудобных» сотрудников.

— Что побудило Вас создать и возглавить в 1989 г. НПАР?  Как она функционирует?

— Спустя 10 лет работы психиатром крупной общесоматической больницы, когда мне минуло 50, ситуация в стране разительно изменилась, и само наличие условий позволило возникнуть многим начинаниям, которые только ждали своего часа. Инициаторами создания Ассоциации были известные правозащитники Александр Подрабинек и Анатолий Корягин, а я был избран ее президентом как психиатр, имевший что предложить принципиально нового в собственно профессиональном плане, помимо очевидного для всех правового основания психиатрии и независимости общественной профессиональной организации от министерской указки. Начатый нами пересмотр диагнозов шизофрении, в три раза чаще выставлявшихся, чем в других странах, и часто используемых в немедицинских целях, получил широкую огласку. Присутствие на трехдневном учредительном съезде делегации зарубежных коллег, их впечатления от заявленной программы и практической деятельности привели к приему НПАР во Всемирную психиатрическую ассоциацию (ВПА). Это сразу вызвало многочисленные провокации – путч группы внедренных членов из числа непсихиатров, созданию нескольких подставных организаций под нашим именем, выдававших липовые заключения, но активно опекаемых союзным Минздравом. Наибольшую поддержку мы получили от МИДа и первого постсоветского министра здравоохранения академика Андрея Ивановича Воробьева. После значительных успехов в правовой и экспертной деятельности и собственно профессиональных семинаров, которые привлекли в ряды Ассоциации значительное число известной профессуры и  главных врачей со всей страны, наша оппозиция курсу власти на централизацию и политизацию любой деятельности привела к значительному ограничению наших возможностей, даже к тому, что членство в Ассоциации стало мешать карьерному росту. А я вынужден быть бессменным президентом организации, в которой на всю страну осталось около 300 членов. Но каждую среду наша общественная приемная продолжает проводить бесплатный прием профильного юриста совместно с психиатром, и каждый месяц – открытые клинические разборы, публикуемые в «Независимом психиатрическом журнале». Судебно-психиатрические экспертизы нам теперь запрещены Минюстом.  Остались только внесудебные, которые адвокатам иногда удаётся приобщить к делам. Подавляющая часть деятельности Ассоциации осуществляется на волонтерских началах.

— В 2013 г. вы получили премию Московской Хельсинкской группы (МХГ) за исторический вклад в защиту прав человека и в правозащитное движение. Одновременно Этическая комиссия Российского общества психиатров (РОП) обвинила вас в грубом нарушении норм профессиональной этики.  Как вы понимаете этику психиатра? Как вы относитесь к антипсихиатрам, которые могут использовать вашу критику психиатрии в своих целях?

— Действительно, буквально через несколько дней после премии МХГ я был заочно осужден РОП за публичную критику членов судебно-психиатрической экспертизы, рекомендовавших суду поместить фигуранта событий на Болотной площади [в мае 2012 г. – Б.Л.] Михаила Косенко на принудительное стационарное лечение в психиатрической больнице, вопреки его адекватному состоянию и регулярному добровольному лечению в диспансере. Вместо защиты пациентов, как наиболее уязвимой стороны, от декомпенсации из-за явно неадекватных в данном случае принудительных мер, эксперты пошли на поводу развернувшейся кампании устрашения и прессинга. Именно это является нарушением профессиональной этики, а не мой протест против полицейщины в психиатрии. Владимир Петрович Сербский, именем которого назвался Центр судебной психиатрии, не пускал полицейских на порог своей клиники.  Что касается корпоративной этики, то существуют ее определенные границы в каждом конкретном случае, когда «сор в избе» необходимо хотя бы осуждать. Мы всегда подчеркиваем отсутствие равновесной виновности между теми, кто принуждает и кого принуждают. Хорошо известное универсальное правило приоритета слабой стороны остается декларацией.

Что касается антипсихиатрического движения, то с момента основания мы противостоим малограмотным издержкам этого движения, представленного сейчас одной из трех организаций Рона Хаббарда. Но не лишаем их, по примеру ВПА, возможности выступить на наших съездах.

— На сайте РОП размещена статья покойного проф. Ф. Кондратьева, где вы названы агентом ЦРУ. На ваше требование ее удалить отвечают, что странно слышать от правозащитника призывы ввести цензуру и ограничить свободу высказывания. Где границы свободы слова и кто их должен устанавливать?

— Профессор Ф.В.Кондратьев, которого мы неоднократно уличали в фальсификациях, причастный к политическим делам советского периода, а в постсоветский – к религиозным преследованиям. Эта успешная страшилка, чтобы от нашей Ассоциации держались подальше, — хорошо понятный всем сигнал.

То, что открытый политический донос – явление немыслимое в любом приличном обществе, — выложен на сайте РОП, а мой прозвучавший на съезде психиатров призыв его снять не был услышан, позорит руководство РОП. Да, свобода слова должна быть безгранична. Но сайт Общества, как и научные журналы, — это не пропагандистские каналы и не желтая пресса, не Думские прения и не социальные сети. Нынешнее руководство РОП переусердствовало в своей сервильности.

— В недавнем интервью «Новой газете» вы назвали психиатрию «самым тонким индикатором атмосферы в стране». По каким параметрам вы оцениваете эту атмосферу? Какие традиции отечественной и мировой психиатрии вы развиваете?

— Психиатрия имеет дело с наиболее тонко чувствительным и деликатным в человеке – его душевными расстройствами. В психиатрию – опасную и неприбыльную профессию – идут по призванию, а нередко в силу собственных особенностей или того же донкихотства. Наконец, ни одна другая медицинская дисциплина не сталкивается так непосредственно с общественно-политическим режимом, не была использована так масштабно в политических и других немедицинских целях.

Первые, знакомые по советским временам, признаки движения вспять от необходимой децентрализации мы ощутили с 1995 г., а в 2001 г. указали на признаки упадка отечественной психиатрии, подтвердив их в 2015 г. Мы следуем издревле универсальным общемедицинским традициям. Это клиницизм, который предполагает гуманность, научность, индивидуализацию и ответственность. Особенностью нашей Ассоциации является убеждение, что достоинство и права человека неотъемлемы от психиатрии как профессии и науки.

— Как вы относитесь к призывам переписать принятый в 1992 г.   закон РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании"? На последнем съезде РОП говорилось о том, что он устарел и недостаточно защищает права психиатров. Нужен ли новый закон?

— Члены нашей Ассоциации составили треть первой и четверть второй комиссии, готовивших закон 1992 г., с 80-летним отставанием от европейских стран вводивший психиатрию в правовое русло. Это было крупнейшим событием. Закон содержал так называемый международный правовой минимум. Сейчас не лучшее время для пересмотра закона, а наиболее яро вещают, что он «устарел», не сторонники гарантий прав граждан, а те, кто уже вывел из него в 2004 году «гарантированный уровень высокого качества психиатрической помощи» и хотят объединить его с правовым регулированием наркологической службы и психического здоровья¸ требующих самостоятельных законов.  Начинать надо с правоприменительной практики, с акцента на гарантии психиатрической помощи и с широкого общественного обсуждения предложений всех сторон.  

— Ваш очерк 30-летней истории НПА, опубликованный в 2018 году, завершается рисунком Саввы Бродского, на котором Дон Кихота затаптывает стадо свиней. Подводя итоги, вы пишете: «Своего часа ждет команда силовиков от психиатрии. Профессиональному сообществу уже нечего терять». Что Вы имеете ввиду? Почему период после 2012 г.  назван «темными временами»? Как НПА взаимодействует с РОП – ведь многие психиатры входят в обе организации?

— Нельзя надеяться на естественный ход событий, который якобы автоматически прогрессивен. Необходимо обретать профессиональное достоинство в активной позиции, не просящей, а требующей, отстаивающей свои права, что необходимо не только для нашей профессии, но всего общества. Нынешнее руководство РОП, в отличие от нас, от ликвидированных Пироговских съездов и Национальной медицинской палаты времен ее внеочередного съезда в 2015 г., не протестовало против заведомо разрушительной «оптимизации» – циничного отъема трети средств у службы здравоохранения, нуждавшейся в их удвоении, — а послушно брало под козырек. Курс на централизацию, казарменные порядки, вводимые в гражданскую жизнь, упразднение академических свобод и многое другое – чем не «темные времена»? Начиная с 2011 г. новое руководство РОП начало нас игнорировать, пыталось не пустить на съезд психиатров в этом году. Вместо прежней соревновательной модели РОП превратилось в придаток министерства. Но на уровне врачей, руководства больниц и диспансеров взаимодействие с нами, конечно, сохраняется. К нашей деятельности прибавилось обучение членов общественных наблюдательных комиссий проверке положения и обеспечения прав больных в закрытых психиатрических учреждениях.      

— Какова позиция НПАР в связи с резонансными событиями последних лет — делами «казанского стрелка» (и других стрелков) и «якутского шамана»?  Как вы трактуете понятие «общественной опасности» применительно к психически больным людям?

— Дело якутского шамана повторило с ужесточением дело Михаила Косенко – человека, который мог бы обходиться амбулаторным лечением, упекли в самые тяжёлые условия тюремной больницы. Что касается «стрелков», то если бы у нас была свободная продажа оружия, как в США, то их было бы не счесть. Но убить можно любым подручным предметом, а в обществе уже накалилась атмосфера содействия этому. Самоубийства и убийства неизбежны, как было доказано более столетия назад, в силу потери доверия и уважения к власти.

Понятие «общественной опасности» у нас понимается, прежде всего, как опасность для государства и политического курса власти. Относительно судебно-психиатрической экспертной практики мы постоянно подчёркиваем, что к области психиатрии относится, прежде всего, та опасность, которая не выводима ни из целей и ценностей индивида, ни из его характера и конкретной ситуации, т.е. ни логически, ни психологически.  Ни Михаил Косенко, ни Александр Габышев вообще не были опасны, а антигуманные меры в отношении них – это пример того, во что выродилось профилактическое направление в психиатрии.

— Каким вам видится будущее психиатрии? Насколько обоснованы прогнозы скорой смерти вашей специальности?

— В краткосрочной отечественной перспективе оно видится мне безрадостным, в дальней – зависимым от общественно-политического строя и демографического положения, а во всем мире – в направлении, предсказанном Максом Вебером (неизбежное нарастание бюрократизации, формализма и голого рационально-экономического расчета). Современное отношение к ЛГБТ сообществу и его проблематике – выразительный пример дискриминации по сексуальной ориентации, подобный многим другим (по расе, национальности, вероисповеданию и др.), т.е. это варианты неизжитого расизма, а при еще более общем взгляде — неизжитого рабства в отношении свободы слова, мысли, совести и т.д. 

Прогнозы относительно смерти психиатрии – полная ерунда: она исчезнет только с уничтожением человечества. Другое дело, что может устареть термин «психиатрия», подобно «педологии» и «евгенике», и – как уже в ряде стран – «шизофрении». А слово «психиатрия» заменят на «психическое здоровье». 

Ссылка на интервью на сайте Медицинской газеты