Необоснованное недобровольное освидетельствование и необоснованное проведение экспертизы – как способ борьбы с неудобными гражданами
В Москве на территории, которую обслуживает ПНД № 10, проживает беспокойное семейство. Мать и сын Обуховы уже много лет постоянно ссорятся, обвиняя друг друга во всех смертных грехах. В местное отделение милиции регулярно поступают заявления от Андрея Обухова с жалобами на неадекватное поведение матери: принесла домой 15 кошек и собак, содержит в антисанитарном состоянии квартиру, высовывается из окна и кричит, что ее насилуют, забывает выключить газ, шумит по ночам и т.п. Надо сказать, что соседи тоже недовольны г-жой Обуховой и считают ее не совсем нормальной. Так, например, они не смогли вынести ее любовь к бездомным животным, которых она содержала на лестничной площадке, возмутились и потребовали прекратить антисанитарию. Г-жа Обухова обиделась, но спорить не стала, и переместила многочисленных кошек и собак к себе в квартиру, подвергнув испытанию терпение своего сына. Постоянно он там не проживает, говорит, что это невозможно, но наведывается довольно часто, поскольку там его вещи, оргтехника и т.п.
Милиция неоднократно выезжала по хорошо известному ей адресу и фиксировала неадекватное поведение г-жи Обуховой. На пятом году конфликта, сотрудники ОВД обратились в психоневрологический диспансер с просьбой принять меры медицинского характера к г-же Обуховой. При этом они переслали туда полученные ими заявления сына, в которых он нелестно отзывался о своей матери. Диспансер решил выступить в роли третейского судьи и пригласил к себе обоих. Мать приглашение приняла, прошла добровольное освидетельствование, и по словам врачей, в настоящее время посещает диспансер и принимает лечение в связи с диагнозом «сенильная деменция, умеренная степень». А вот сын посмел не явиться…
В рассказах г-жи Обуховой о ее взаимоотношениях с сыном, она упомянула, что он бывает агрессивен в ее адрес. И хотя заявлений об этом она не писала, и с официальной просьбой об освидетельствовании сына не обращалась, ПНД самостоятельно решил выйти в суд с ходатайством о недобровольном освидетельствовании Андрея Обухова. Порывшись в архиве, врачи обнаружили его старую амбулаторную карту 1977 года, заведенную в связи с тем, что он проходил обследование в ПБ по поводу призыва в армию. Тогда он предъявлял жалобы на повышенную утомляемость, ему был выставлен диагноз «Последствия органического поражения головного мозга неясного генеза», и был выдан военный билет с отметкой «годен с ограничениями». Впоследствии никаких переосвидетельствований Андрей не проходил, поскольку по роду своей работы имел освобождение от армии. Два года его амбулаторная карта лежала в ПНД, никто его не наблюдал и не приглашал, а в 1979 года он был снят с учета в связи «с необращаемостью», и карта сдана в архив.
Однако здесь она пригодилась. В своем ходатайстве врачи диспансера указывали, что Обухов «страдает хроническим психическим заболеванием», и что его поведение свидетельствует о том, что оставление без психиатрической помощи может привести к существенному вреду его здоровью. Московские суды редко спорят с психиатрической службой. Суд дал санкцию на недобровольное освидетельствование Обухова. Адвокат Обухова оспорил это решение, однако кассационная инстанция также подтвердила необходимость его освидетельствования. Врачи вновь утверждали, что он страдает «хроническим психическим расстройством», а принесенную Обуховым справку из клиники «Психическое здоровье», где он накануне прошел обследование психолога и психиатра и получил вердикт «психически здоров», отвергли на том основании, что у специалистов этой клиники не было анамнестических данных. Как будто решение о применении недобровольных мер принимается на основании анамнестических данных, а не на основании настоящего психического статуса.
Будучи вполне законопослушным гражданином, но имея все основания не доверять врачам ПНД № 10, Обухов обратился в организационно-методический отдел главного психиатра Москвы с просьбой провести ему добровольное освидетельствование с участием представителей НПА России. 12 мая такое освидетельствование состоялось. Комиссия записала в своем заключении, что «психических расстройств у Обухова не выявлено». Убедительного ответа на вопрос о причинах обращения в суд главный врач ПНД № 10 дать не смог. «Вы что, полагали, что Обухова следует стационировать в недобровольном порядке?» — «Нет» — «А зачем же тогда Вы обращались в суд?» — «Мы просто хотели на него посмотреть». Представление о том, что недобровольные меры психиатрического характера должны применяться лишь в случае, когда есть основания полагать наличие тяжелого психического расстройства, которое нужно экстренно лечить, главному врачу ПНД № 10, вероятно, неведомо. Коллеги высказали ему свое мнение, но лишь в приватном порядке и очень мягкой форме.
Надежды Андрея Обухова на то, что ему будут принесены извинения за незаконные действия диспансера, не оправдались. Вместо этого, комиссия прочла ему лекцию о том, как нужно относиться к пожилым родителям. А главный врач ПНД № 10 вел себя как победитель: «Я решение суда выполнил, теперь могу сдать карту в архив».
А мы говорим о реформе, о том, что нужно оказывать помощь гражданам по месту жительства, строить с ними отношения доверия, уважения, сотрудничества…
А вот еще одна история.
Елена Соловьева – разносторонне развитая женщина, успешный преподаватель, журналист, заботливая жена и мать. Проживает она в г. Новосибирске, а Академгородке, и как и многие другие жители очень болезненно относится к возможной вырубке леса в этой части города. Инициативная группа граждан недавно добилась запрета на вырубку леса в судебном порядке, однако лесодобывающим фирмам это не указ, они торопятся получить свой кусок хлеба.
Однажды Елена увидела из окна своей квартиры, что к ее дому подъехала машина, из которой вышли люди с бензопилой и приготовились производить вырубку леса. Она тут же выбежала во двор, за ней последовал ее сосед, который также увидел подъехавшую машину и забеспокоился. Елена подошла к начальнику и заявила, что вырубка леса незаконна, есть соответствующее решение суда. В ответ она услышала, что они ничего не знают и знать не хотят, у них есть «предписание»… Она предложила пройти вместе в прокуратуру, на нее стали кричать. Решив что Елене угрожает какая-то опасность, ее сосед брызнул из газового баллончика в лицо обидчика, схватил бензопилу, и бросился в сторону леса, лишив приехавших орудия производства. И хотя пила была тут же сдана в отделение милиции, против обоих было возбуждено уголовное дело: Елену обвинили в самоуправстве, а ее соседа – в грабеже и попытке похитить государственное имущество.
Дело расследовалось долго и трудно, и следователь решил призвать на помощь психиатрию. В результате тщательных поисков в архиве местного ПНД была обнаружена карта Елены Соловьевой, заведенная по обращению ее матери, когда ей было 9 лет. С тех пор к психиатрам Елена не обращалась и даже не знала, что когда-то ей был установлен страшный диагноз «вялотекущая шизофрения». Однако карту извлекли на свет божий, тщательно изучили и решили, что Елене необходимо провести судебно-психиатрическую экспертизу. Экспертная комиссия пришла к выводу, что Елена Соловьева страдает «истерическим расстройством личности». На невменяемость это явно не тянет, но дискредитировать человека, который выступает в роли общественного деятеля и журналиста, вполне можно. Заключение психиатров было оглашено в судебном заседании и дало возможность оппонентам Елены называть ее психически больной. Диагноз ведь психиатры установили, а что там за расстройство – никому нет дела. По просьбе Елены Соловьевой НПА России провела ей свое комиссионное освидетельствование и пришла к выводу, что она психически здорова. Это заключение также приобщено к материалам дела, однако в судебном заседании не зачитывалось, поскольку, по мнению судьи, к существу дела отношения не имеет. Так что так и ходит Елена «заштемпелеванная», а психиатры не спешат дезавуировать свое заключение.