В папке Азамата Ибрагимова много документов. Свидетельство о смерти отца, письма матери в разные инстанции, есть рисунки и стихи Азамата. Много взаимных обвинений, нестыковок, обиды, боли – с обеих сторон. В результате – Азамат лишен дееспособности и какого-либо имущества, а его мама – она когда-то потеряла мужа, а потом и сына. Такое ощущение, что смысл жизни обеих сторон в какой-то момент сосредоточился во взаимных обвинениях.
Кто знает, что запускает механизм болезни, когда происходит тот сбой, вначале незаметный для окружающих и самого больного? Есть такая детская игра – башня, и множество ее вариаций – суть заключается в том, что игроки вытаскивают из башни по кирпичику, стараясь при этом не обрушить ее. Тот, на ком башня рушится – проиграл. У меня сложилось такое впечатление, что таким кирпичиком, который обрушил всю башню прежней жизни Ибрагимовых, стала гибель отца Азамата. Это случилось в 1995 году, Азамату тогда было 20 лет. Отцу было 43 года, за год до гибели он выкупил строительную организацию и начал свой бизнес. Это было ДТП, за рулем находился сосед и партнер по бизнесу З. Галеев, который остался жив.
Мама Азамата не могла смириться с гибелью мужа, она считала, что авария была подстроена, подозревала Галеева, добивалась возбуждения уголовного дела. В ее письме, обращенном директору ПНИ, в котором находился Азамат, есть такие слова: «Зульфат Галеев пришел ко мне домой и сказал: «Азамата я кончу, он и не заметит, его руками тебя убью, а дочь без тебя никто…» Я сразу поняла, что нас ожидает. Все эти годы он осуществлял это. Азамат был полностью в его подчинении, все эти годы шла бесконечная травля на нас… Когда Азамата увозили на первичное освидетельствование… Галеев на глазах у всех людей вручил Азамату безногого и безрукого плюшевого игрушечного мишку, завернутого в старое, все в дырках детское одеяло. От Азамата долго не могли… отобрать все это». Мне почему-то эта фраза многое объяснила в поведении матери Азамата. Это ведь, наверное, защитная реакция – сосредоточиться на поиске виновного в страшном горе, постигшем человека. Для мамы Азамата таким человеком стал Галеев, а заодно с ним – Азамат. Галеев виновен в гибели мужа, а теперь отбирает у нее сына – того самого Азамата, который когда-то был маленьким и играл с плюшевым мишкой.
Сотрудники НПАР, консультировавшие Азамата на протяжении нескольких лет, осторожно высказывают предположения о наличии расстройства у матери Азамата.
Тем временем после гибели отца Азамат перевелся на заочное отделение университета и был призван на два года в армию. После службы не жил дома, работал в Москве, Самаре.
Его состояние начало ухудшаться с 2002 года (тогда Азамату было 26 лет). В его медицинских документах есть упоминания о черепно-мозговых травмах, которые он перенес в 16 и 17 лет. Во время службы в войсках МВД он перенес либо черепно-мозговую травму, либо первый психотический эпизод, спровоцированный дедовщиной – Азамат вскользь упомянул об унижениях, которым подвергался в армии.
Какое-то время Азамат жил с бабушкой, постоянной работы у него не было. В этот период он часто устраивал скандалы в семье, проявлял агрессию по отношению к маме и сестре. В 2004 году он избил мать, но она забрала заявление. В 2005 году Азамат похитил у матери ножную швейную машинку, был арестован на 15 суток и уже после госпитализирован в психиатрическую больницу. В больнице Азамат провел три месяца и был выписан с диагнозом «органическое расстройство ЦНС травматического генеза с эмоционально-волевой недостаточностью, склонность к бредообразованию».
В 2008 году мать Азамата обращается в суд с заявлением о признании сына недееспособным. Как считает Азамат, она сделала это для того, чтобы лишить Азамата наследства – части дома и фирмы отца. Как бы там ни было, сейчас у Азамата действительно нет никакого имущества (дом мама продала). И он был признан недееспособным решением Бижбулякского районного суда. Дальше – помещение в психоневрологический интернат, т.к. мать не готова была взять на себя функции опекуна по состоянию здоровья (у нее онкологическое заболевание, она перенесла операцию и несколько курсов химиотерапии), перевод из одного ПНИ в другой, обращение с помощью экспертов НПАР в Конституционный суд России (принятое по этой жалобе определение позволило ввести судебную процедуру помещения недееспособных граждан в ПНИ без их согласия при условии, если они не способны выразить свою волю), попытки восстановить дееспособность, которые так и не увенчались успехом.
С 2012 года Азамат с согласия ПНИ живет вне интерната. За это время он сменил несколько мест жительства, постоянно работал, обеспечивал себя, а главное, — не проявлял никакой агрессии по отношению к матери, даже не пытался с ней увидеться. Он ни разу не был задержан правоохранительными органами, не госпитализировался в психиатрический стационар. С начала 2015 года живет и работает в Приходе храма Царственных страстотерпцев в Рязани. Азамат за кров и еду помогает с ремонтом, на руки получает 1,5 тысячи рублей в месяц. Он заслужил поддержку местного священника, который даже приезжал в НПАР, чтобы лично засвидетельствовать положительную характеристику Азамата. Настоятель храма искренне поддерживает Азамата в стремлении восстановить дееспособность и жить самостоятельно.
Решая вопрос о возможности восстановления дееспособности А. Ибрагимова, перед специалистами несомненно поставят вопросы: может ли Азамат по своему психическому состоянию понимать значение своих действий и руководить ими и может ли проживать самостоятельно? По мнению экспертов НПАР, главным фактором для адекватного ответа на эти вопросы является не столько развернутый психиатрический диагноз, сколько риск агрессивных действий в отношении матери и сестры. Между тем, жизнь показала, что за три года самостоятельного проживания Азамат ни разу не предпринял не то что агрессивных акций, а даже попыток увидеться с матерью и сестрой. Все эти годы Азамат обеспечивает себя сам, не получая пенсию на руки. Отвечая на вопрос о том, что он будет делать, если восстановит дееспособность, Азамат говорит, что будет работать и жить в общежитии, со временем надеется обзавестись собственным жильем – в Рязанской области можно найти недорогое жилье, а у него накопилась пенсия за несколько лет отсутствия в интернате.
Специалисты НПАР провели клинико-психопатологическое и экспериментально-психологическое исследование в отношении Азамата и пришли к выводам, что Азамат Ибрагимов «на условиях непременного продолжения лечения карбамазепином…, он, как некритически относящийся только к своей матери, в отличие от всего остального круга жизненных содержаний, и не обнаруживающий риска агрессивных действий, может понимать значение своих действий и руководить ими». Эксперты НПАР также считают, что Азамат способен проживать самостоятельно, может быть выписан из ПНИ, и есть основания для рассмотрения вопроса о признании его дееспособным.
По мнению специалистов НПАР, речь идет именно о восстановлении дееспособности, использование возможности получения ограниченной дееспособности в случае Азамата нецелесообразно – ведь институт ограничения дееспособности в первую очередь призван защитить права лица, страдающего психическим расстройством, при совершении крупных сделок, а у Азамата нет какого-либо имущества, с которым он сможет совершать сделки. Да и самое главное, у Азамата нет никого, кто может взять на себя функции его опекуна/попечителя. Родственники от него отказались, в интернате Азамат уже несколько лет не живет, хотя формально именно на ПНИ возложены функции опекуна Азамата. Я уверена, что таких, как Азамат – множество. Получается, у нас отсутствует какой-то очень важный общественный институт, элемент системы, способный взять на себя функции попечения над такими людьми – имеющими психическое расстройство, лишенными дееспособности, не имеющими родственников, близких людей, готовых заботиться о них, но при этом способными успешно жить самостоятельно при наличии некоторой поддержки. Такие люди вполне могут быть социализированы, могут работать, жить отдельно, возможно, даже создать семью. Но сейчас для них есть только два варианта: проживание с родственниками, если они готовы взять на себя заботу о таком человеке, а если родственников нет или они, как в случае с Азаматом, не могут или не хотят быть опекунами, дорога одна – в интернат.
Евгения Адрова