Зураб Ильич Кекелидзе – директора ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского, главный психиатр МЗ РФ, профессор
К сожалению, пресс-конференция проф. З.И.Кекелидзе проходила во время моего отъезда. Предоставленная нам недавно распечатка фонограммы этого курьезного документа на 23 страницах дала возможность прокомментировать его основные положения. Желающие могут ознакомиться с этим документом в приложении.
Проф. З.И.Кекелидзе начинает пресс-конференцию (22 октября 2013 г.) с моего тезиса, что заключение относительно общественной опасности Косенко опиралось исключительно на вмененные ему, но не доказанные и не подтвержденные судом действия. Мол, «мы не вправе сомневаться в том, так это или не так». Да, так в нашем законодательстве, но из этого все же не следует, что Х это всегда подтверждение, это только Х, в свете которого анализируются все имеющиеся данные «за» и «против», а в данном случае ни о какой агрессии и опасности за все 12 лет свидетельств не было (00.01.37).
И тут же Кекелидзе разъясняет, что «конечным итогом проведенной экспертизы является ответ на вопрос, вменяем или невменяем подэкспертный или ограниченно вменяем», не упоминая, что эксперты не вправе так выражаться, а только развернутой формулой «не мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими», т.к. в их ведении лишь медицинская часть этого вопроса, а окончательная формула – прерогатива суда. Нашей Ассоциации потребовалось несколько лет активной критики, чтобы эксперты Центра им. Сербского отказались от бытовавшей у них до того шаблонной практики писать в каждом СПЭ заключении «следует считать вменяемым» или «следует считать невменяемым», т.е. не только подменяя решение суда, но даже формулируя в императивном стиле.
Мы видим, что до сих пор в этом учреждении довольно вольно обращаются с понятиями «вправе» и «не вправе» (00.03.18).
Далее следует поразительная по некорректности подмена: симптоматика однократного острого психоза 12-летней давности и активная терапия той поры в ПБ № 14 фактически накладывается на все последующие 12 лет (00.11.27). Утверждается, что «при вялотекущей шизофрении таких расстройств не бывает», тогда как она как раз чаще всего и бывает после такого однократного приступа в молодости (00.12.55). Наконец, утверждается, что второй группы инвалидности при вялотекущей шизофрении не бывает, что опять-таки не соответствует действительности (00.00.01), поскольку инвалидность отражает не диагноз, а трудоспособность человека, которая зависит от многих факторов. Утверждается зачем-то, что «20% больных через 5-7 лет перестают быть вялотекущей шизофренией», словно это имеет отношение к Косенко, согласно амбулаторной карте которого, и через 5, и через 7, и через 10 лет картина заболевания не менялась (00.01.19). И, в результате, утверждается, что «мысль о том, что это не вялотекущая шизофрения сомнению не подлежит» (00.02.43). Это говорится на основании не течения заболевания в течение 12 лет, а симптоматики в ПБ № 14 двенадцать лет назад!
Другим приемом является подверстывание меня к Бильжо, не имеющего судебно-психиатрического опыта: «они говорят о диагнозе человека, которого не видели и никаких материалов не изучали». Умалчивается, что я написал официальное заключение специалиста на СПЭ-заключение Косенко, приобщенное судом к материалам дела. Констатирующая часть СПЭ-заключений пишется до сих пор достаточно развернуто, полно и добросовестно, что и дает возможность для анализа корректности сделанных выводов и их обоснованности. Если в констатирующей части отсутствуют какие-либо диагностически значимые записи из амбулаторной карты, то скорее можно заподозрить ее позднейшую фальсификацию, чем недобросовестность экспертов. Что касается диагнозов, то мы все можем только цитировать формулировки медицинской документации (00.08.20).
«Объясните, как признать вменяемым инвалида второй группы в этой ситуации?» - говорит Кекелидзе, делая – разве что для широкой публики – вид, что вторая группа инвалидности несовместима со способностью осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Тут не скажешь: «надо книжки читать», слишком простой и известный факт. Между тем, Кекелидзе говорит: «здесь мне приходится убеждать, что вторая группа инвалидности – параноидная, а вялотекущая близко не лежала» (00.06.31; 00.09.10). Между тем, в СПЭ-заключении Косенко сочетание диагноза «вялотекущей шизофрении» и второй группы инвалидности зафиксировано как непреложный факт. А «книжка», о которой говорит Кекелидзе (00.04.03), всего лишь 23-страничные методические рекомендации «О порядке применения принудительных и иных мер медицинского характера ….» 1999 года, которые давно устарели и отражают лишь общие подходы, не отменяя индивидуализацию каждого случая.
На вопрос: «Как Вы относитесь к тому, что в стране фактически ликвидирован институт состязательной экспертизы?», Кекелидзе отвечает: «Нет, это не так, я же только что говорил, что могут привлекать кого угодно, кого суд считает возможным привлечь. К экспертизе, проведенной в Центре им. Сербского, это отношения не имеет… Это вопрос к суду, следствию и т.д.» (00.04.27). Благодаря усилиям Центра Сербского за последние 13 лет у нас было только три таких примера, что, как говорят математики, уничтожимо мало.
Утверждение Кекелидзе, что у нас существует состязательная экспертиза, что «никакого преимущества и главенствования у Центра Сербского нет» и т.п., того же порядка, что зафиксированная в законе и этическом кодексе «независимость» эксперта. (00.01.29).
Кекелидзе часто вспоминает пример с Ларисой Арап, хотя знает про это очень и очень приблизительно, и всегда очень сердится. А когда сердится, …. лучше б не говорил. Так нет же, перешел на личности и – Бог покарал. Это живописное место стоит процитировать.
«Хотелось бы от господина Савенко услышать комментарий по известному делу журналистки Ларисы Арап, которую положили в Архангельскую психиатрическую больницу.... То есть речь шла о том, что больная должна была, как только ей начали лечение, ее должны были выписать. Это опять, я подчеркиваю, грубое незнание психиатрии. Потому что он же ее видел, я не видел. Но я увидел, что она в очках. А препарат, который ей надо было назначить, в осложнениях и побочных действиях как раз написано, что дает осложнения на зрительный орган. Так вот если бы ей сделали этот препарат в амбулатории, на неделю ее надо было положить, чтобы не дай Бог не получить осложнения на глаза. Этого к сожалению господин Савенко не знает. И элементарно, не говоря уже о самом препарате. А просто вкладыш посмотреть, что там написано, какие осложнения. Так что вот это было его заключение. Его профессионализм и тех, кто был с ним. Это тоже можно посмотреть, я готов повторить то, что сейчас сказал. Это я говорю о профессионализме господина Савенко».
О каком препарате идет речь, Кекелидзе не помнит, зато помнит, что он «дает осложнения на зрительный орган», а Лариса Арап была «в очках». Отсюда – «грубое незнание психиатрии» и «отсутствие профессионализма у господина Савенко и тех, кто был с ним». Хотелось бы спросить: а какова связь между очками и осложнением на «зрительный орган» от нейролептика? Получился живой анекдот: Кекелидзе и препарат забыл, и снижение остроты зрения с глаукомой перепутал, а уж какая, открыто- или закрытоугольная, и подавно может перепутать, лучше очкарикам нейролептиков вообще не давать.
Что касается поездки в Мурманск трех членов нашей Ассоциации с персональными мандатами Уполномоченного по правам человека в РФ, то здесь Кекелидзе удостаивает нас чести называться экспертами, чтобы применить «правило трех экспертов», но все происходило в действительности совершенно иначе, чем он излагает, противореча самому себе: «Я вам сообщу, что заключение господина Савенко было неправильным. Это я ему говорил, но он уходит от ответа… Теперь заключение, которое они дали. Первое - что диагноз выставлен правильно. То есть врачами. Второе. Лечение выбрано правильно... И третье, неправильно выбрано место лечения». Действительно, Ларису Арап намеренно услали подальше от журналистов, но и от родных (!) из Мурманска за 200 км в психиатрическую больницу в Апатитах. Что же неправильно в этом заключении? (00.11.02 – 00.00.01). Я уже не говорю о том, что Лариса Арап не журналистка, что положили ее не в Архангельскую, а Мурманскую больницу, а главное, что опасности она не представляла, но стационирована по п. «а» ст. 29, а наша комиссия приезжала проверить не диагноз, а обоснованность недобровольного стационирования и состояла из двух врачей-психиатров, медицинского психолога и юриста.
Комично неоднократное бурное возмущение Кекелидзе тем, что моим заместителем является моя жена: «Вот вам демократия и независимость!» (00.11.02). На самом деле, она исполнительный директор, а все должности в Ассоциации выборные.
Долгие разъяснения Кекелидзе, что амбулаторная СПЭ может длиться до 20 дней, что так написано в учебниках и что это откровение для Савенко и Бильжо, не являются доводом против того, что сама беседа экспертов с Косенко длилась менее часа (00.06.35). Кекелидзе был удивлен, когда ему показали, что в заключении СПЭ написано, что экспертиза длилась с 23 по 24.07.2012, т.е. два дня.
Интересно, кого имел в виду Кекелидзе, когда в заключение своей пресс-конференции обратился «к политикам»: «Пожалуйста, не вовлекайте психически неуравновешенных людей в политику… В топку их не надо первыми бросать». Это что, касается барьера при приеме в члены партии? Но это покушение на политические права и откровенная дискриминация (00.04.49).
Характернее всего здесь убеждение, что «психически неуравновешенными людьми» легко манипулировать, но не относится ли это в большей мере к психически здоровым? И не правильнее ли риторически спросить: кому выгоден миф об отсутствии полицейской психиатрии, - хотя это и так всем понятно.
При всем том, к чести Зураба Ильича нельзя не отметить, что вопреки острым разногласиям по ряду вопросов, он впервые пригласил меня выступить с изложением позиции нашей Ассоциации относительно приоритетов политики психического здоровья на пленарном заседании V-ого Национального конгресса по социальной и клинической психиатрии 11.12.13 (за день до разбирательства его жалобы на меня в Этическую комиссию РОП) и неоднократно заявлял о готовности совместного обсуждения спорных актуальных вопросов.
Ю.С.Савенко