Глубокоуважаемые Николай Григорьевич и Евгений Владимирович!
8 октября 2013 года суд Замоскворецкого района г. Москвы вынес решение по громкому делу Михаила Косенко, участника оппозиционного митинга на Болотной площади, полностью проигнорировав мои детальные разъяснения по поводу грубых передергиваний амбулаторной СПЭ Государственного научного Центра социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского.
«Нет оснований не доверять мнению государственных экспертов», а «специалист не вправе оценивать и критиковать их заключение». Такова формула, которая окончательно хоронит состязательность, а значит независимость экспертизы, без чего она не экспертиза вовсе. Таков логический и практический результат вектора развития, начавшегося с 1995 года и который в данном случае полностью воскресил в конкретном случае дела Михаила Косенко советскую практику использования психиатрии в политических целях: запугать оппозицию непреклонной жестокостью принимаемых мер вопреки логике, праву и здравому смыслу.
Нам остается в собственном профессиональном сообществе добиться единства позиций относительно поведения в ситуациях административного и всякого другого давления.
Пример поведения экспертов в деле Михаила Косенко особенно показателен. Это:
- резкое утяжеление диагноза (с «вялотекущей неврозоподобной шизофрении» на «параноидную шизофрению») с игнорированием типа течения заболевания и введение суда в заблуждение утверждением одного из экспертов, вызванных в суд, что оба диагноза «все равно шизофрения». Никаких свидетельств «непрерывного течения с обострениями» в констатирующей части заключения не содержится, однако это утверждение вдруг появляется в концовке, т.е., эксперты фальсифицировали тип течения заболевания, удостоверенный 12-летним наблюдением диспансера и регулярно аккуратно принимаемым легким лечением (сонапакс и золофт);
- и совершенно произвольная квалификация опасности, грубого расстройства мышления, выхолощенности эмоциональной сферы, апато-абулического дефекта, неадекватность чего очевидна даже непрофессионалам.
«Опасность для себя и окружающих» грубо противоречит упоминанию в констатирующей части, что Косенко никогда в течение жизни не проявлял агрессивных тенденций, и основывается исключительно на вменении ему недоказанной вины.
Четкое целеустремленное на высоком категориальном уровне мышление было продемонстрировано Косенко как в ходе судебного заседания, так и в заключительном слове, опубликованном в «Новой газете». Нагромождение всех видов бреда, вплоть до наличия у Косенко парафренного бреда, упорно отстаиваемое экспертом Центра им. Сербского в суде, противоречит всем общепринятым критериям.
Эмоциональному выхолащиванию противоречат письма к матери из СИЗО, а также живые и адекватные эмоциональные реакции на судебном процессе.
Апато-абулический дефект не совместим с самим добровольным актом участия в митинге, мобилизации в стрессовых условиях содержания в СИЗО и в суде, где он занимал активную самостоятельную позицию, нередко не совпадающую с советами адвоката.
Эксперты решительно высказались, что «психическое расстройство лишало Косенко М.А. в период инкриминируемых ему деяний способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. В настоящее время по своему психическому состоянию Косенко М.А. не может понимать характер и значение уголовного судопроизводства и своего процессуального положения, не способен к самостоятельному совершению действий, направленных на реализацию своих процессуальных прав и обязанностей, не может участвовать в судебно-следственных действиях».
Антигуманным является уклонение экспертов от вопроса «ухудшится ли психическое состояние Косенко в условиях СИЗО» и предложение послать его на принудительное лечение не амбулаторного, а стационарного типа.
Что делать профессиональному сообществу, когда его члены, выступая в качестве экспертов, манипулируют профессиональными данными, осознано и целенаправленно вводя суд в заблуждение? Когда они вместо нейтральной позиции занимают прополицейскую позицию, покорно идя на поводу у следствия? Когда в ситуации конфликта интересов они отказываются в очевидных случаях брать на себя ответственность, предписываемую их базовой профессией врача? Когда они явным образом игнорируют и нарушают Инструкцию по написанию судебно-психиатрического заключения? Когда мы сталкиваемся с очевидным давлением следствия – не разваливать дело, помочь следствию за счет судьбы подэкспертного?
8.10.13 на меня обрушился шквал звонков российских и зарубежных СМИ относительно дела Косенко – отрадное неравнодушие к судьбе конкретного человека в ситуации грубой лобовой атаки следствия. В своем выступлении в суде я детально разъяснил суду несостоятельность экспертного заключения и просил направить Косенко на дополнительную стационарную СПЭ в Центр им. Сербского в новом составе, чтобы дать возможность не уронить репутацию Центра из-за торопливой небрежности экспертов. Я подчеркивал, что достаточно перевести текст заключения на английский язык, чтобы вызвать международный скандал, роняющий репутацию нашей страны. Но вместо государственного подхода, индивидуализации этого случая как особого, судья действовала по шаблону и сама проявила небрежность, отказав в «повторной экспертизе» (вместо дополнительной). Вся происходящая шумиха была легко прогнозируема и состоялась из-за прямолинейного лобового силового давления следствия и прокуратуры на экспертов и суд. Мы рассматриваем это давление как развращение экспертов, в данном случае, публичное, не считающееся с международным резонансом.
Обращаясь с этим открытым письмом, мы имеем в виду:
- рассмотрение этого вопроса необходимо провести на совместном заседании этических комитетов РОП и НПА России;
- решение возникшей коллизии не может рассматриваться вне контекста всей ситуации;
- общим, удовлетворяющим все стороны решением, было бы на наш взгляд, очередное подтверждение призыва Уполномоченного по правам человека в РФ В.П.Лукина в 2003 г. по делу Л.Арап к властям одернуть недальновидных функционеров, прибегающих к помощи психиатрии. Психиатры оказываются здесь просто крайними.
31 октября 2013 г.
Президент Независимой психиатрической ассоциации России Ю.С.Савенко