В первом выпуске НПЖ за этот год мы уже изумлялись и сетовали на то, как ведущее экспертно-психиатрическое учреждение страны – Государственный центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского – подает дурной пример своим филиалам и ученикам – направлять многих подэкспертных после прохождения ими амбулаторной СПЭК на стационарную, даже в случаях, где это не имеет никакого профессионального смысла.
Приводимый ниже и получивший широкую огласку "случай" – пример использования этого приема в политических целях – для запугивания оппонентов власти. Получается будто бы аккуратнее советского опыта, но теперь всем видна эта подкладка.
Коллизия проста. Как следует из материалов уголовного дела, 31.12.2012 г. на сайте "right Karelia.ru" была размещена статья с названием "Карелия устала от попов" пользователем от имени карельского отделения Молодежной правозащитной группы с персонального компьютера. "Указанный файл с информацией, направленной на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам отношения к религии, был доступен для просмотра и копирования неограниченному числу пользователей сети Интернет".
О возбуждении уголовного дела подэкспертный узнал во время неожиданного обыска, вызвавшего у него сильный стресс: ночь не спал, был тревожен, обратился к психотерапевту.
Был направлен на амбулаторную комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу, которая сделала следующие выводы. "М.Е., 1976 г.р., единственный ребенок в семье служащих. Сведений о раннем развитии нет. Со слов, в детстве боялся темноты. С программой общеобразовательной школы справлялся хорошо, окончил 11 классов. Со слов, по характеру формировался активным, общительным, в то же время обидчивым, чувствительным. Долго не мог определиться с профессией, окончил одно за другим 3 училища, но ни одна из профессий не понравилась. В армии не служил "из пацифистских соображений". Окончил ПГУ, поступил в аспирантуру, но через 2 года был отчислен. В последующем подрабатывал журналистикой, стал учредителем общественной молодежной благотворительной организации. Со слов, в сложных жизненных ситуациях эпизодически обращался за помощью к психотерапевту. (Мед.документации, подтверждающей данные сведения, не представлено.) После обыска и возбуждения в отношении него уголовного дела обратился к психотерапевту РПНД с жалобами на нарушение сна, кошмарные сновидения (не отражающие стрессовой ситуации), снижение настроения, тревогу, что было расценено в рамках посттравматического стрессового расстройства.
При настоящем освидетельствовании обнаруживает сохранный интеллект, отсутствие психотической симптоматики, держится уверенно, с оттенком манерности и самолюбования, стремится подчеркнуть свою неординарность и эрудированность, отмечается склонность к рассуждательству и расплывчатости в ответах, несмотря на предъявляемые жалобы, активен, стеничен в отстаивании собственных интересов, значимой депрессивной, апатической симптоматики не прослеживается. При психологическом обследовании отмечается превалирование истероидных черт, степень выраженности которых оценить затруднительно.
На основании изложенного комиссия приходит к заключению, что для уточнения актуального состояния и степени выраженности личностных девиаций М.Е.. нуждается в назначении и проведении ему стационарной судебной психолого-психиатрической экспертизы с предоставлением комиссии дополнительных сведений в виде:
- характеристик с мест работы и учебы (в т. ч. аспирантуры);
- допросов родных и друзей об особенностях характера и поведении подэкспертного".
Что же это был за текст, повлекший обыск и уголовную статью за экстремизм? Приводим его полностью.
"Карелия устала от попов.
В столице Карелии наблюдается рост антицерковных настроений. Ничего удивительного в этом нет. Мыслящая часть общества понимает, что церковь – это тоже партия власти. РПЦ так же, как и ЕР дурачит народ сказками о том, как хорошо мы живём, при этом гребя под себя деньги. Тотальная коррупция, олигархия и всевластие спецслужб напрямую связаны с возрождением русской православной церкви (РПЦ). За бюджетные деньги, которых нет на самое необходимое, в Карелии строятся храмы, РПЦ получает в пользование помещения детских садов, которых катастрофически не хватает. Ряженые бородачи – нынешние секретари по идеологии – заполонили собой экраны телевизоров. Попы рассуждают обо всём, начиная от канализации и заканчивая модернизацией. Всё это вызывает рвотный рефлекс у нормальных людей, которые, не будучи способны повлиять на этот засилье "попографии", выражают своё отношение к провинциальным чиновникам РПЦ через надписи на стенах зданий, где кучкуется православное отродье. "Pay and pray" (Плати и молись), "Christ is dead" (Бог умер) – на стенах Православного центра в Петрозаводске (ул. Лыжная, 4 – бывший детский сад).
Карельское отделение "Молодёжной правозащитной группы".
Мы видим, что вменяемый автору текст представляет 10 строчек широко распространенных и свободно выговариваемых антиклерикальных взглядов, выраженных в эмоционально раскованной форме. Обвинение касается следующего выражения: "…надписи на стенах зданий, где кучкуется православное отродье", хотя ясно, что понятие "отродье" касается не всех православных. В любых сообществах, партиях, учреждениях есть категория лиц, которых называют "отродьем". Отродье одновременно обозначает изначальную принадлежность к определенному роду и отринутость от него, то есть грубость направлена не на православных, а на тех, кто не соответствует этому обозначению в его подлинном смысле слова, но так называется. Впрочем, какая-нибудь карманная психолого-лингвистическая экспертиза выполнит любое задание. Конечно, наивно всерьез оспаривать то, что явственным образом служит искусственной придиркой, поводом для следственного отдела "быть в теме".
Но экспертам в таких прозрачно ясных делах необходимо сохранять профессиональное достоинство.
Правда, власть придумала простое средство: неправосудные приговоры наших марионеточных судов, автоматически легитимизирующие заказные экспертизы, нельзя будет критиковать всем. У кого нет юридического образования, а непослушного эксперта могут и арестовать за «экспертное инакомыслие» («Новая газета», № 96, 27.08.2012, стр.9).
Заключение специалистов психиатра и психолога относительно заключения судебно-психиатрической экспертной комиссии амбулаторной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы М.Е., 1976 г.рожд.
Настоящее заключение составлено 15 мая 2012 г.
по запросу адвоката Рыбаловой Ольги Петровны
на основании представленной ею ксерокопии заключения судебно-психиатрической экспертной комиссии от 23.04.2012 г. первичной амбулаторной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы М.Е., 1976 г.рожд., проведенной в Республиканском психоневрологическом диспансере Минздравсоцразвития Республики Карелия,
для ответа на вопросы: является ли научно обоснованным заключение экспертов, что «для уточнения актуального состояния и степени выраженности личностных девиаций М.Е. нуждается в назначении и проведении ему стационарной судебной психолого-психиатрической экспертизы с предоставлением комиссии дополнительных сведений в виде:
- характеристик с мест работы и учебы (в т.ч. аспирантуры);
- допросов родных и друзей об особенностях характера и поведения подэкспертного»?
Заключение написано на 6 страницах, из которых одна страница посвящена паспортной части, одна страница – анамнезу и материалам дела, две трети страницы – психическому состоянию подэкспертного, две страницы – психологическому исследованию и одна страница – выводам.
Заключение написано профессионально и достаточно полно для ответа на поставленные вопросы.
Эксперты рисуют активную, общительную натуру, в то же время чувствительную и впечатлительную. Подэкспертный был лидером, был стилягой, после 11 классов окончил три средних технических училища, получив специальности крановщика, кондитера, отделочника, но всякий раз бросал работу, не чувствуя призвания. В армии не служил в силу пацифистских убеждений. Окончил филологический факультет Петрозаводского государственного университета и после двух лет аспирантуры отчислен из-за «недоразумения с руководителем». Создал молодежную правозащитную организацию, подрабатывал журналистикой.
Со всем этим диссонирует указание на якобы «замкнутый образ жизни», противоречащее всем прочим сведениям и без указания на свой источник, период времени и вкладываемый смысл.
Столь же неуместным выглядит акцентирование экспертами длительных поисков подэкспертным своего профессионального призвания, особенно в контексте успешного окончания им университета и двухлетней работы в аспирантуре.
Приведенные данные о реакции на строгую школьную учительницу, как «психологическое насилие», сохраняющиеся юношеская альтернативность, оппозиционность, неудовлетворенность, настойчивость, самостоятельность и упорство в своих убеждениях (пацифизм, правозащитная деятельность, отсутствие вредных привычек) являются свидетельством характерного акцентуированного типа личности, т.е. разновидности нормы.
Эксперты обнаружили явную тенденциозность, квалифицируя файл подэкспертного как «содержащий информацию, направленную на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам отношения к религии». Подхватив эстафету обвинения в отношении содержательной характеристики файла подэкспертного и конформно повторяя формулировку следователя, эксперты вышли за пределы своей компетенции и вмешались в сферу, которая является прерогативой суда.
Такого же рода тенденциозность проявилась в оценочном отношении экспертов к мировоззренческой позиции подэкспертного. Публичная критика государственной власти и собственное мнение по юридическим вопросам, - т.е. право любого гражданина – для них основание говорить о «завышенной самооценке», «рассуждательстве», о том, что подэкспертный «считает себя компетентным в юридических вопросах, не имея юридического образования». Для них, видимо, не существует естественного права. Так можно было бы написать о множестве циркулирующих в открытой прессе статей, гораздо более резких по тону, как любая цитата на эту тему из классиков марксизма-ленинизма или энциклопедистов эпохи Просвещения.
Все это является психиатризацией широко распространенных банальных оппозиционных высказываний, повторением характерных формулировок печальной практики советской практики в области психиатрии.
Психологическое заключение намного тщательнее психиатрического, но тем контрастнее и здесь выступает недоброжелательная тенденциозность эксперта-психолога, которой буквально дышит лексический выбор описания подэкспертного: что бы он ни сказал и ни сделал, характеризуется в негативном ключе, все естественные человеческие побуждения – представить себя в лучшем свете, вызвать сочувствие, подчеркнуть свои успехи и т.п. – все это оценивается с недоброжелательной придирчивостью. Так, эксперт пишет: «Стремится произвести исключительно положительное впечатление о себе», «умалчивает о негативных сторонах своей личности». В заключении много оценочных суждений, даваемых без примеров и обоснования, непонятно, каким образом и из чего выведенных: «изворотлив», «не способен к глубоким чувствам, хотя внешне демонстрирует сочувствие, сострадание». Немало также противоречий: «стеничен, упорен и добросовестен» при достижении поставленных целей, стремится завоевать авторитет любым доступным способом, склонен настаивать на своем»; и на той же пятой странице: «не отличается смелостью», «не является достаточно сильной личностью», «пасует в ситуациях сложных, в которых должны проявляться лидерские качества и стеничные особенности». При этом подэкспертный в «неплохом темпе» и «неплохо», по выражению эксперта, справляется со всеми тестами, «контроль в целом тоже неплохой». Эксперт-психолог старательно избегает самого главного – клинико-психологического анализа, не вводит описанные ею личностные характеристики в ситуационный контекст, в общественную деятельность подэкспертного, в его реакцию на обыск. Непредвзятость и элементарное гуманное начало полностью отсутствуют.
Из заключения экспертов хорошо видно, что они легко могли ответить на все адресованные им вопросы, так как любая из возможных квалификаций состояния подэкспертного, любой из предполагаемых для дифференцировки диагнозов, ведет к одинаковому ответу на основные второй и третий вопросы.
Из представленных данных экспертов-психиатров и эксперта-психолога хорошо видно, что М.Е. ни ранее, ни в настоящее время психическим расстройством не страдал и не страдает. Диагноз, который мог бы быть ему поставлен, ограничивается так наз. «акцентуацией личности смешанного характера», что является вариантом нормы. Но даже, если бы М.Е. поставили диагноз «истероидное расстройство личности», или даже «вялотекущая шизофрения», это не изменило бы ответа на второй и третий вопросы.
Что касается второго и третьего вопросов, то М.Е. способен «правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела и давать об этом показания», и он «понимал характер и значение совершаемых действий», публикуя в сети Интернет свою статью «Карелия устала от попов». Об этом свидетельствует отсутствие бреда, «нарушений и искажений мыслительных процессов» и вообще каких-либо продуктивных или негативных психопатологических проявлений, наличие критики к своему состоянию и ситуации, цельная жизненная позиция. Вторая половина фразы, содержащей этот вопрос, а именно: «которая унижает человеческое достоинство человека либо группы лиц по признакам отношения к религии», имплицирует обвинение, которое ставится на усмотрение суда и за которым недопустимым образом послушно, конформно пошли эксперты, как за директивой.
Что касается индивидуально-психологических особенностей личности М.Е., то эксперт-психолог при всей своей явственной тенденциозности и конформности с обвинением, выдвинутым следователем, даже при тщательном психологическом исследовании, ставя каждое лыко в строку, не смогла обнаружить ничего большего чем «превалирование истероидных черт характера со смешанным типом реагирования», что в большей мере связано с экспертной и судебной ситуацией.
Пятый вопрос – «повлияло ли возбуждение уголовного дела и производство обыска на психическое состояние М.Е.?», все эксперты тщательно обходят, игнорируя его. Между тем, мы усматриваем в материалах дела, как они изложены в заключении экспертов, несомненный ущерб психическому здоровью подэкспертного: возбуждение уголовного дела, о котором он узнал в момент неожиданного обыска, вызвало психический стресс и развитие невротических реакций. Вместо признания этого очевидного факта эксперты усугубили психотравму своим решением о назначении стационарной судебной комплексной психолого-психиатрической экспертизы.
Заключение экспертов характеризуется выраженной тенденциозностью и совершенно научно не обоснованным отказом от ответов на заданные вопросы, тогда как все основные данные, необходимые для этих ответов, в заключении содержатся. Эксперты предлагают поместить М.Е. в судебное отделение психиатрического стационара, что является лишением свободы, для «уточнения актуального состояния и степени выраженности личностных девиаций», т.е. для того, что заведомо ничего не изменит в ответах на заданные вопросы. Поэтому рекомендация экспертов о проведении стационарной судебной комплексной психолого-психиатрической экспертизы является научно необоснованной. Рекомендуется повторная амбулаторная судебно-психиатрическая экспертиза в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского.
Такое искусственное затягивание дела в данном случае выглядит как наказание, вполне эквивалентное помещениям диссидентов в психиатрические лечебницы в советский период, но не сопряженное со скандалами, а позволяющее скрыться в тумане «научной добросовестности».
Ю.С.Савенко, Л.Н.Виноградова