18 декабря 2009 года в Москве в наркологическом диспансере №1 состоялась XV-ая ежегодная научно-практическая конференция «Консторумские чтения». Тема конференции – «трихотомия (дух, душа, тело) в психотерапии». Конференция, как и прежде, была организована обществом клинических психотерапевтов НПА России (председатель общества – М.Е.Бурно, заместитель председателя – Б.А. Воскресенский). Как обычно, первые два отделения конференции (с перерывом на чай) содержали в себе доклады, обсуждения докладов, дискуссии. В третьем, вечернем, отделении психотерапевтический реалистический театр (НПА России, наркологический диспансер №1, кафедра психотерапии и сексологии РМАПО) дал традиционный концерт. Как обычно, выступали пациенты и психотерапевты со своими произведениями или исполняя произведения друг друга. Не посвящённому в жизнь театра (частицы терапии творческим самовыражением) весьма трудно было определить, кто тут пациент, а кто психотерапевт. Руководитель театра – М.Е.Бурно, художественный руководитель – Инга Юрьевна Калмыкова.
Открывая конференцию, М.Е.Бурно отметил, что одухотворенная клиническая психиатрическая психотерапия (с её светлыми гранями созвучия с феноменологической психиатрией) уже давно приютилась в Независимой психиатрической ассоциации России среди окружающих клиницизм в психиатрии со всех сторон сегодняшней психологически-ориентированной (в широком смысле) психотерапии и сугубо технической психотерапии. Приютилась в виде наших ежегодных Консторумских чтений, в виде ежемесячных клинико-терапевтических конференций (с подробным разбором больных) в Преображенской больнице на Матросской тишине.
В своём вступительном слове Президент НПА России Юрий Сергеевич Савенко поздравил участников конференции с продолжающимися Консторумскими чтениями под портретом Семёна Исидоровича. Ю.С.Савенко отметил, что слово «трихотомия» в названии конференции подчеркивает многослойность психиатрии, психотерапии как части психиатрии. Эта многослойность – не есть амальгама, нечто аморфное. Это – структурированное целое. Сегодня говорят о биопсихосоциальной модели. Социальное здесь имеет место на всех слоях, у него есть даже биологические, генетические корни.
Психиатр, психотерапевт Юрий Иосифович Полищук в докладе «О значении фактора духовности в психиатрии и психотерапии» сказал следующее. Целостная и всесторонняя оценка личности психически больного человека должна проводиться с учетом состояния его духовной сферы, которая является основным ядром и стержнем всей личности. Однако российскими психиатрами состояние духовной сферы, духовного здоровья в его соотношении с психическим здоровьем почти не изучаются. Не принимается во внимание указание Д.Е.Мелехова на то, что диагноз духовного кризиса личности должен служить дополнением к психиатрическому диагнозу.
Важной составной частью духовной сферы личности является моральное сознание, нравственные идеалы и чувства. Большинство психиатров не интересуется состоянием моральной сферы больных. Моральные травмы не выделяются и не изучаются в контексте психогенеза и персоногенеза психических расстройств, несмотря на указания С.С.Корсакова, Э.Фромма, В.Франкла о важной роли моральных травм в происхождении невротических и депрессивных расстройств. Моральные травмы занимают большое место среди причин самоубийства, которое часто совершается в результате оскорбления и унижения достоинства личности, острых угрызений совести, тягостных переживаний своей вины.
Другой составляющей духовной сферы личности является религиозное сознание, религиозная вера. Нами в результате специальных исследований и наблюдений были установлены многочисленные факты нанесения ущерба психическому здоровью и личности людей, вовлеченных в деструктивные религиозные неокульты. Этот ущерб в форме сверхценных или паранойяльных идей, аффективных расстройств и расстройств личности наступал в результате изнурительных «духовных» практик, приводящих к развитию состояний изменного сознания, в частности, экстатических с возникновением зрительных и слуховых галлюцинаций, сенестопатий, деперсонализационных расстройств. В ряде наблюдений наступали обострения и рецидивы эндогенных психических расстройств. Вместе с тем, православная религиозная вера может оказывать благоприятное влияние при депрессиях, патологических реакциях горя, невротических расстройствах. Эффективность разнообразных методов терапии духовной культурой убедительно свидетельствует о важной роли духовной сферы личности в развитии, с одной стороны, и преодолении, с другой стороны, многих психических расстройств».
Психиатр, психотерапевт Борис Аркадьевич Воскресенский счёл необходимым существенно отойти от первоначально подготовленного текста доклада «Духовные аспекты преподавания психиатрии и психотерапии» и продолжить размышления о трихотомии, духовности и религиозно ориентированной психотерапии (текст заявленного доклада предполагается опубликовать на страницах нашего журнала). Опираясь на известную работу Д.Е.Мелехова («Психиатрия и проблемы духовной жизни»), Б.А. Воскресенский «предложил собственное определение слагаемых трихотомии, охарактеризовав её в целом, применительно к врачебной деятельности, коллизиям диагностики и лечения как клиническую. Докладчик подчеркнул, что сфера духовного (ценности, смыслы – религиозные, общечеловеческие-культуральные, научные, общественные, личные, ориентированные или созидательно или разрушительно) не входит в компетенцию врача-психиатра. Психические расстройства – это нарушение (разрушение) душевных процессов (эмоции, воля, мышление и проч.). Духовные и телесные отклонения при них также возможны, но они вторичны. Вторжение врача в духовную сферу пациента легко может превратиться в навязывание последнему личных склонностей и пристрастий, а скорее всего – точки зрения, декларируемой в данный момент государством. Вместе с тем духовно, религиозно ориентированная психотерапия вполне возможна, очень часто она оказывается по-своему эффективной (достигается духовное, но, увы, далеко не всегда душевное и телесное улучшение, выздоровление), однако ведущая роль здесь принадлежит самому пациенту, «преморбидно» предрасположенному к тому или иному ценностному поиску, стремлению, пути».
Медицинский (клинический) психолог Елена Александровна Добролюбова в докладе «Полифоническая фотография» сообщила следующее. «Практика показывает, что в Терапии творческим самовыражением пациентов с шизотипическим расстройством и больных шизофренией (полифонистов) целесообразнее делать акцент – при обсуждении их творческих работ – на ценностях последних, а не на том, как звучат в них душевные расстойства. Ценность видится в принадлежности полифонических художественных произведений к области фантастики в искусстве – не так называемой «научной», то есть говорящей о том, что в принципе может быть, а той, которую словари определяют как повествование о таинственно-невозможном, загадочно-немыслимом, сверхъестественно-нелогичном. Определение фантастики, которое предлагаю для обозначения полифонического художественного творчества, шире понятия сказка (прежде писала о ней). Полифониста Босха сказочником не назовешь, но фантаст он – определенно. С другой стороны, сказки (в отличие от фантастики) бывают и синтонные, и аутистические…
Ещё одно уточнение: не любое полифоническое произведение – эмблема, а лишь то, которое – сгущенное страдание, передаваемое, в сущности, универсальными средствами, а потому легко – как обыкновенная эмблема – прочитываемое. И далеко не каждая полифоническая работа – трагична. Возможно, впечатление трагичности возникает у реалистического зрителя (читателя, слушателя), останавливающегося на «мертвоватости» полифонического произведения, но не принимающего во внимание, что эта особенность есть средство создания фантастического мира, без неё получится реализм либо идеализм.
Есть реальность – обыденность-действительность, другая – которую считают истинной аутисты – Дух, третья – мир, созданный полифонической душой, а в патологии – всей симптоматикой шизофрении, - «параллельный мир». Авторами он ощущается и передаётся либо как не всем доступная реальность, либо как фантазия, но имеющая большее значение, чем действительное.
Фантаста трудно назвать истинным материалистом, потому что для него главное – не вещественное; невозможно назвать его и аутистом, потому что для него первичен не Дух, а душа. Полифонист сосредоточен, если можно так сказать, на душевном, на работе своего особого внутреннего мира. Это - фантастический реализм. Для неполифонического восприятия их произведения оказываются и материализмом, и идеализмом одновременно. Так как, с одной стороны, изображают жизнь некоего материального мира (одно из определений которого - «тонкий мир»), а с другой, этот мир, будучи плодом фантазии, есть идеальное. Получается идеальное, объект которого – материальное. Не объективное (в отличие от аутистического Духа), а субъективное. Полифоническое произведение – не духовная, а душевная реальность; автор её –субъективный реалист. Художники-материалисты передают мир через себя, а полифонисты – себя – через мир. Они часто говорят, что фотографируют своё состояние. Реалист же стремится передать прежде всего нечто сущее, материальное, предметное, незаметно для себя окрашивая его своей индивидуальностью, настроением. Для передачи состояния (то есть идеального) необходим символ. Символ, таким образом, может быть не только аутистический, но и полифонический.
Изображения на картинах художников иных характеров мы узнаем, изображения же полифонистов чаще всего узнать невозможно – именно по причине предельной субъективности их содержания».
Докладчик обосновывала «перечисленные положения с помощью сравнения художественных фоторабот авторов разных характеров». Участники конференции рассматривали выразительные слайды фоторабот пациентов на экране.
В докладе психиатра, психотерапевта Антона Марковича Бурно «Терапия искренним намерением» рассказывалось о разработанной автором методике, названной им «Терапией искренним намерением». «Методика предназначена для психотерапевтической помощи тревожным людям, испытывающим трудности в выборе «правильного» поведения в личностно значимых ситуациях». Анализируя конкретные психотерапевтические случаи, докладчик обнаруживает в переживаниях этих пациентов две душевные тенденции – «принуждающее намерение» (ПН) и «искреннее стремление» (ИС). «Оба намерения не противоположны, то есть не конфликтуют между собой и действуют в одном направлении: успешная реализация ПН облегчила бы реализацию ИС. В то же время они существенно отличаются друг от друга. ИС ясно не осознается, но при возможном осознании имеет четкий алгоритм действий, реализуется спонтанно, как бы само собой, является конституционально-характерологически обусловленным и воспринимается как естественно-присущее пациенту душевное движение, проявление его внутренней природы. ПН, напротив, находится в центре внимания, не имеет понятного алгоритма действия, требует усилий, связано с субъективным ощущением контроля со стороны «Я», воспринимается как самопринуждение, требование к себе, обусловлено представлением об абстрактной социальной «норме». Таким образом, в поле сознания оказывается аффективно насыщенное стремление, не имеющее четкой генетической программы исполнения и, стало быть, не способное к успешной реализации». Докладчик считает, что «причиной того, что искреннее стремление оказывается без внимания, является вера в самоопределение воли вкупе с биологической тревожностью: посредством представления о самоопределении диффузная тревожность опредмечивается в принуждающее намерение». «Целью терапии является осознание искреннего стремления, то есть превращение последнего в искреннее намерение. Этапами терапии являются идентификация и формулировка ПН, выявление стремлений с ним связанных, поиск среди последних стремления, удовлетворяющего критериям ИС, терапевтическое «прислушивание» к искреннему стремлению, ведущее к спонтанному выбору, происходящему «без усилий»». А.М.Бурно считает, что « «Терапия искренним намерением» может использоваться в качестве методики психологического консультирования, а также может служить способом самопознания, самовыявления, самоизучения в личностно-ориентированной клинической психотерапии».
Специалист по социальной работе Наталья Николаевна Катречко в докладе «Особенности социальной реабилитации в общем женском психиатрическом отделении» сформулировала «основные задачи» реабилитационной работы в указанном выше отделении. Это: 1)познание себя (особенности личности, взаимодействие с другими и реагирования на события в жизни); 2) на основе имеющих способностей развитие новых; 3) проявление себя – возможность увидеть продукт своей деятельности, что очень важно для людей, которые не работают». Докладчик перечислила и методы работы: групповая работа – арт-террапевтические группы, группы совместные (несколько отделений), концерты, спортивные мероприятия, экскурсии в музеи; индивидуальная работа – поддерживающие беседы.
Используя, активизируя профессиональный опыт пациентов, Н.Н. Катречко организует лекции по искусствоведению, обучающие курсы по английскому языку и рисованию. Такая работа помогает пациентам увидеть себя в другом контексте и расширяет жизненные перспективы.
Психиатр, психотерапевт Надежда Леонидовна Зуйкова в докладе «О клинической психосоматике и клинической психосоматической психотерапии» сообщила, что клиническую психотерапию психосоматических расстройств, по её мнению, следует назвать клинической психосоматической психотерапией и разрабатывать, развивать как новое психотерапевтическое направление в медицине, что уже и происходит на руководимой ею клинической кафедре. Это – область клинической психосоматики, в отличие от западной психосоматической медицины, основанной на психоаналитических и других психологических концепциях. Клиническая психосоматика конкретно опирается не только на соматическую клиническую картину, невротические реакции пациента, но и на конституциональную личностную почву психосоматического больного, с которой тесно связаны отношение больного к болезни, предрасположенность к психосоматическим расстройствам, прогноз и дифференцированная психотерапия. Психотерапия в психосоматической клинике, амбулатории должна проводиться, прежде всего, подготовленными к этому терапевтами (врачами общей практики). Поэтому она должна быть достаточно элементарной, разработанной специально для соматологов, но в то же время разнообразной и отчётливо отвечающей конкретным особенностям личностной почвы, клинической, психосоматической картине вообще. В зависимости от конкретной личностной почвы (замкнуто-углубленной, тревожно-сомневающейся и т.д.) тут могут быть и элементы психоанализа, аналитической психотерапии, элементы когнитивной психотерапии, гипнотической, аутосуггестивной, терапии творчеством т.д. В полном диагнозе больного должна быть указана и личностная (характерологическая) почва, нацеливающая врача на определённый, соответствующий ей психотерапевтический подход к пациенту (включающий в себя и конкретные психотерапевтические методики). Подобный перелом в развитии клинической психосоматики необходим, поскольку только биологическое лечение психосоматического больного без хотя бы элементов специальной психотерапии сегодня уже нельзя назвать достаточной, квалифицированной помощью больному. « При этом, - отмечает докладчик, - больной должен быть в руках одного врача-интерниста, владеющего элементами клинической психотерапии, разбирающегося в характерах, способного видеть больного целостно и помогать ему интегративно-клинически».
Психиатр, психотерапевт Андрей Аркадьевич Шмилович в докладе «Когнитивная психотерапия нонкомплаенса в амбулаторной психиатрической практике» сообщил следующее. Комплайнс – степень, в которой поведение больного согласуется с медицинскими требованиями. Нонкомплайнс – несогласие с важными аспектами лечения психического заболевания или общего состояния больного (DSM – 4). Основные причины нонкомплайнса при шизофрении: 1)психопатологические, 2)психологические, 3)социальные, 4)ятрогенные, 5)психофармакологические, 6)другие.
Психопатологические причины нонкомплайнса: резидуальные психотические расстройства, недостаточность критики, анозогнозия, когнитивные нарушения, сопутствующие заболевания, зависмость от ПАВ. Психологические причины нонкомплайнса: личность, темперамент, характер, внутренняя картина болезни, реакция личности на болезнь (осознанная диссимуляция), избегающие и вытесняющие формы механизмов психологической защиты и совладания, реакции тревожного ожидания побочных эффектов, иррациональные установки в отношении к терапии, отсутствие глубинного (истинного) понимания сути болезни («insight into illness»). Социально-экономические причины нонкомплайнса: отсутствие или недостаточность социальной поддержки, анозогнозия родственников, активная профессиональная деятельность, вождение автомобиля, стигма, финансирование психиатрии по остаточому принципу, перегруженность врачей ПНД и ПБ, слабое развитие социальных и реабилитационных служб, формальный подход к сертифицированию врачей и мед. персонала, необеспеченность списков ДЛО, отсутствие стандартов, крайне низкий уровень комфорта в отделениях психиатрических больниц и другие. Ятрогенные причины нонкомплайнса: низкая квалификация врачей, использование «шаблонных» лекарственных схем, нерегулярное наблюдение, недостаточное внимание побочным эффектам терапии, неправильное планирование поддерживающей терапии, отсутствие преемственности терапии, неверие врачей в лечение, формальные отношения с пациентом, излишне неформальные отношения с пациентом, отказ от психотерапии и другие. Психофармакологические причины нонкомплайнса: побочные эффекты, недостаточный эффект или его позднее начало, сложные режимы дозирования, вынужденная полипрагмазия, вынужденное использование завышенных или заниженных доз антипсихотиков, необходимость использования парентеральных лекарственных форм.
Нонкомплайнс при шизофрении – мультифакторная проблема, требующая проведения полипрофессиональных комплексных мероприятий с участием врачей-психиатров, врачей-психотерапевтов, врачей- интернистов, клинических психологов, специалистов по социальной работе, социальных работников, педагогов, тренеров, инструкторов и других профессионалов.
Психотерапия нонкомплайнса – отдельное звено комплексных мероприятий. Методики психотерапии нонкомплайнса: псхообразовательные программы, поведенческая психотерапия, семейная психотерапия, когнитвная психотерапия – методика комплайнс-терапии. Когнитивная комплайнс-терапия проводится индивидуально. Формат комплайнс-терапии представляет собой краткосрочный вариант интервенции, проводимой в три этапа, каждый из которых предполагает 2-3 встречи, длительностью до часа и дважды в неделю. На первом этапе врач и больной совместно обсуждают «историю» заболевания, опыт его лечения. Основная цель 1 этапа – добиться адекватной оценки пациентом своего заболевания. На втором этапе исследуется двойственное отношение пациента к проводимому лечению, а также обсуждаются побочные эффекты терапии. Основные цели 2 этапа – выявить несоответствие действий, поведения пациента и той части его убеждений, которую можно назвать адаптивной, а также выработать правильные и оптимальные адаптивные установки и стратегии поведения. На третьем этапе обосновывается ошибочность убеждений пациента о нежелательности соблюдения врачебных рекомендаций путем развеивания навязанных стигматизированным обществом антипсихиатрических мифов. Основные цели 3 этапа – преодоление стигматизации и убеждение пациента в необходимости роста качества его жизни, а также в необходимости проявления ответственности за свою судьбу».
Доклад психиатра, психотерапевта Валерия Борисовича Гурвича «К истории феномена катарсиса в эллинистически-римский период» явился продолжением исследования автором феноменологии катарсиса в историческом аспекте. «В рассмотренном эллинистически-римском периоде, философская школа которого в последние 4 века была связана с неоплатонизмом, феномен катарсиса выявлялся в двух, оформившихся ранее в античном периоде, направлениях. Феномен катарсиса выявлялся, с одной стороны, как Аристотелевский трагический катарсис (утешения и послания Цицерона, Сенеки, Плутарха, Панетия), с другой стороны, как синтезированный катарсис Пифагора (философские работы Порфирия, Ямвлиха, Прокла). Наиболее ярко вариант пифагорейского катарсиса проявляется в «Утешении Философией» Боэция и «Исповеди» Августина. Прокл – последний философ этого периода – трактует теорию очищения (катарсиса) посредством триадического метода: один вид очищения считает мистическим, второй – философским, третий вид – диалектическим».
Профессор-священник Георгий Кочетков в докладе « Различение духа, души и тела в православной традиции» подчеркнул, что разделение и различение – вещи разные: можно, не разделяя, различать. «Для христианства это принципиально важно». Так, тело человека может быть душевным или духовным. Умирает только первое, второе может наследовать вечную Жизнь. Душа человека – это ум, чувства и воля. Воля – «это как бы некий вектор движения человека по духовному пути». А дух человеческий – это «то, что соответствует образу и подобию Божьему в человеке». И если человек «не подобен Богу и не сообразен Ему, то, вообще говоря, он и не человек», а робот, животное, и «это принципиально важно». Речь тут идет не о Божьей благодати, а о человеческом духе, который «позволяет людям быть людьми, куда бы их не унесло в жизни». Это – любовь, доброта, милосердие, вера, кротость, воздержание, красота, свобода, надежда, свет и т.п. Этот «образ Божий в человеке», «даже если он (…) совершенно не считает себя верующим, вообще не признает никакого Бога». «Таким образом, всем нам надо восстанавливать человеческий образ в человеке» (доклад профессора-священника Георгия Кочеткова будет полностью опубликован в Независимом психиатрическом журнале – М.Б.).
Психиатр, психотерапевт Софья Даниловна Левина и клинический психолог Людмила Анарбековна Назаренко в докладе «Применение гипносуггестивных методик в общепсихиатрическом отделении» сообщили следующее. Вопрос о целесообразности гипносуггестивной терапии при эндогенных расстройствах остается дискутабельным до настоящего времени. Однако, опираясь на собственный опыт и ряд литературных данных, мы сочли возможным включить гипносуггестивные элементы в психотерапевтические занятия общепсихиатрического отделения. Терапия проводилась в группе. Занятия проходили с участием врача-психиатра, психолога и социального работника отделения. Такой состав терапевтов позволял свести к минимуму вероятность осложнений, так как социальный работник знал круг общения, микросоциальные связи каждого из больных в отделении, психолог был знаком с особенностями восприятия и мышления пациентов, а врач ориентировался в структуре психопатологических синдромов. Основным принципом формирования группы была её открытость. Следуя литературным традициям, группу можно было назвать вестибюльной. Показания к занятиям были: негативные эмоционально-волевые проявления; психопатические и псевдопсихопатические расстройства; депрессии любой структуры и генеза; гипоманиакальные расстройства любой структуры и генеза без выраженного возбуждения; смешанные аффективные состояния без выраженного возбуждения; любые подострые и хронические бредовые и галлюцинаторно-бредовые расстройства. Включение в группу пациентов почти со всеми видами психической патологии, в том числе с неполностью редуцировавшимися, резидуальными бредовыми расстройствами, инкапсулированным бредом, недостаточной критикой к болезненным проявлениям, является принципиальной позицией авторов данного сообщения. Изменения мышления и эмоционально-волевые расстройства шизофренического спектра, по нашему мнению, не делают гипносуггестивную психотерапию невозможной, а лишь заставляют искать иные формы проведения занятий и являются скорее показаниями, чем противопоказаниями к данному виду лечения. Противопоказания к психотерапии были сведены к минимуму. Абсолютными противопоказаниями являлись: грубая недоступность больных; острые проявления синдрома Кандинского-Клерамбо; мания с выраженным возбуждением; кататоническая импульсивность. В результате занятий пациенты получали утверждение, образ, который мог быть противопоставлен болезненным переживаниям, а также позитивный эмоциональный опыт. Развивалась способность к рефлексии, ослаблялась алекситимия, уменьшалась аутизация, что приводило к повышению комплаэнтности. Облегчались депрессии, снижалась интенсивность сенесто-ипохондрических и алгических расстройств. Происходило потенцирование лекарственной терапии. Таким образом, в наших наблюдениях гипносуггестивная терапия, даже в простейшем своём варианте, заметно улучшала состояние больных с эндогенными психическими расстройствами. В дальнейшем на основе существующей «вестибюльной» группы планируется формирование одной или двух групп более специализированной направленности.
В очень интересном докладе психолога, заслуженной артистки РФ Татьяны Владимировны Куинджи «Некоторые аспекты вокальной терапии с точки зрения телесно-ориентированной терапии и арт-терапии (опыт работы со здоровыми)», кроме всего прочего, были перечислены и «терапевтические упования вокальной терапии» Вот они. «1)Дать возможность клиенту прийти в соприкосновение со своим телом, с телесным опытом переживания различных эмоциональных состояний. Развить свою телесную голосовую пластичность и выразительность с помощью освобождения от мышечных зажимов, навыков владения дыхательным и голосовым аппаратом. 2) Получить представление о своих привычных способах выражения своих состояний, переживаний и смыслов в коммуникации. Получить обратную связь о звуке своего голоса, впечатлении, производимом им, сравнить эти данные со своим физическим способом создания такого своего внешнего коммуникационного образа (как я это делаю? С помощью чего я это делаю? Как это выглядит со стороны?). 3) Получить навыки произвольного управления своими вокальными возможностями и расширить свои экспрессивные возможности. 4) Научиться более точно и дифференцированно воспринимать эмоционально-смысловую сторону голосовой информации в коммуникации (навыки эмпатии), уметь точно и выразительно передать свои переживания (конгруэнтность). 5) Получить навыки творческого воплощения своих переживаний, соотнесения их с ценностями мировой культуры, творческого подхода к развитию и формированию своего звукового образа. 6) Расширить «репертуар» своих переживаий (с помощью культурных, эстетических), расширить диапозон своих экспрессивных средств, свой интонационный словарь (с помощью музыкальных интонационныхх средств), повысить качество своих коммуникационных возможностей. 7) Развить навыки рефлексии своего образа, своих переживаний и смыслов».
Доклады, как обычно, сопровождались вопросами участников конференции, дискуссиями, обобщениями председателей. Так, Б.А.Воскресенский подчеркнул, заключая второе отделение конференции, что в духовно, религиозно ориентированной психотерапии мы должны быть как можно деликатнее, мягче, мы тут не в праве морализировать, ведущая роль принадлежит здесь самому пациенту, сам пациент должен искать и находить духовные, религиозные ценности, свой путь. Ни в коем случае, например, не следует говорить больной, что ей стало снова душевно плохо, потому что мало молилась.
М.Е.Бурно