Напомним нашим читателям, что с 1 сентября с.г. вступил в силу Федеральный закон от 24 апреля 2008 г. № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве» (далее-Закон). Он применяется к правоотношениям, возникшим после дня вступления его в силу. [ К правоотношениям, возникшим до дня вступления Закона в силу, он применяется в отношении прав и обязанностей, которые возникли после дня вступления его в силу. ]
Закон определяет полномочия органов опеки и попечительства, правовой статус опекунов [ Эти вопросы были рассмотрены в предыдущем выпуске журнала ], правовой режим имущества подопечных, ответственность опекунов и органов опеки, основания и последствия прекращения опеки.
Многие предусмотренные в нем новые нормы (новеллы), вопреки заверению авторов Закона, являются не вполне четкими и обоснованными, что потребует большой осмотрительности в их применении.
1. Правовой режим имущества недееспособных подопечных
1.1. Закон (ст. 18) обязывает опекуна в трехдневный срок с момента возникновения его прав и обязанностей принять по описи имущество подопечного от лиц, осуществлявших его хранение. Опись имущества составляется органом опеки в присутствии опекуна, представителей ТСЖ, жилищного или иного кооператива, управляющей организации либо органов внутренних дел.
Закон не предусматривает обязательного присутствия самого недееспособного при составлении описи имущества, собственником которого он является, и даже не допускает такой возможности [ Для сравнения: опись имущества несовершеннолетнего подопечного, достигшего возраста 14 лет, как указано в Законе, составляется в его присутствии по его желанию. Однако очевидно, что имущество недееспособного, которым чаще всего признается взрослый человек, - категория более зримая, чем имущество несовершеннолетнего. Кроме того, если учесть, что недееспособным по практике Верховного Суда РФ может быть признан также и несовершеннолетний в возрасте от 14 до 18 лет, то становится вдвойне нелогичным правило, по которому несовершеннолетний недееспособный может присутствовать при составлении описи его имущества, а взрослый — нет. ], указывая лишь, что при составлении описи могут присутствовать «иные» заинтересованные лица. Закон не обязывает извещать подопечного о составлении описи, знакомить его с нею. Недееспособный, следовательно, лишен возможности проконтролировать правильность и полноту ее составления: все ли имущество было описано, верно ли определены его состояние и стоимость, правильно ли выделена доля подопечного и т.д. Психическое состояние многих граждан, признанных недееспособными, не исключает, на наш взгляд, возможности их участия в указанных процедурах.
В Законе не регламентированы случаи, когда имущество подопечного находится не у кого-либо на хранении, а непосредственно у самого доселе дееспособного лица. С учетом того, что опекуном такого лица становится, как правило, член его семьи, проживающий с подопечным в одной квартире и ведущий с ним общее хозяйство, порядок решения вопроса о статусе и принадлежности того или иного (часто совместно нажитого) имущества приобретает для недееспособного особую важность.
1.2. Закон возлагает на опекуна обязанность заботиться о переданном ему имуществе недееспособного, не допускать уменьшения его стоимости и способствовать извлечению из него доходов. При этом указывается, что заботиться об этом имуществе опекун обязан «как о своем собственном». Подобный, с позволения сказать, критерий, по нашему мнению, не должен использоваться в современном правовом акте. Опекун, как и любой гражданин, может не проявлять надлежащей заботы о своем собственном имуществе, в отличие от чужого вверенного ему имущества.
1.3. Закон устанавливает в отношении опекунов ряд ограничений и запретов по распоряжению имуществом недееспособных.
Так, опекуну предоставлено право вносить денежные средства подопечного только в кредитные организации, не менее половины акций (долей) которых принадлежит Российской Федерации. Имущество подопечного не подлежит передаче в заем, за исключением случаев, если возврат займа обеспечен ипотекой (залогом недвижимости).
Некоторые другие запреты в отношении действий опекунов сформулированы двойственно и потому весьма опасно для подопечных.
1.3.1. Согласно Закону опекун не вправе заключать кредитный договор и договор займа от имени подопечного, выступающего заемщиком, за исключением случаев, если получение займа требуется в целях содержания подопечного или обеспечения его жилым помещением. В этой норме далее говорится, что кредитный договор, договор займа в указанных случаях заключаются с предварительного разрешения органа опеки.
Нетрудно заметить в этой норме внутренние противоречия.
Во-первых, опекун, с одной стороны, не вправе заключать договоры обоих видов (и кредита и займа), а, с другой стороны, - все же может заключить договор одного из видов (договор займа) [ В этой связи в Законе целесообразно было бы предусмотреть целевой заем (ст. 814 ГК РФ) ], если убедит орган опеки в том, что целью его действий является «содержание подопечного». Столь широкая и расплывчатая формулировка цели получения займа по-существу сводит на нет первоначальный запрет на заключение договора указанного вида и создает лазейку для недобросовестного опекуна.
Во-вторых, с одной стороны, исключение из правила предусмотрено для получения в указанных целях лишь займа, но не кредита. Получение кредита, как указано в начале нормы, вообще не допускается. С другой стороны, как обнаруживается в конце нормы, орган опеки вправе дать разрешение на заключение как договора займа, так и договора кредита. А это означает, что опекун в нарушение общего правила может такой кредит получить. На практике получение кредита от имени недееспособного может повлечь самые пагубные для него самого и его имущества последствия по причине, например, невозможности своевременного погашения такого кредита.
1.3.2. В Законе предусматривается, что опекун не вправе заключать договор о передаче имущества подопечного в пользование на срок, превышающий 5 лет.
Однако согласно этой же норме заключение такого договора все же допускается «при наличии обстоятельств, свидетельствующих об особой выгоде такого договора» и получении разрешения органа опеки. При этом в Законе не указывается для кого должно быть «особо выгодным» такое лишение недееспособного возможности пользования своим имуществом (например, дачей), да еще на столь длительный срок: для самого недееспособного или может быть его опекуна, органа опеки (?). Никакого личного участия (согласия) недееспособного собственника имущества в решении данного вопроса Закон не требует. Недееспособный может пожизненно (с учетом его возраста) лишиться возможности пользоваться своим имуществом, ибо предельный срок передачи имущества не установлен (от 5 лет).
Выгода непосредственно для подопечного является условием лишь для отчуждения его недвижимого имущества по договору ренты или мены.
1.3.3 В соответствии со ст. 20 Закона недвижимое имущество подопечного не подлежит отчуждению, за исключением ряда случаев. Одним из них является отчуждение жилого дома, квартиры, части жилого дома или квартиры, принадлежащих подопечному, при перемене места жительства подопечного (п. 4).
На первый взгляд, данная норма сомнений в своей обоснованности не вызывает. Действительно, опекун может в принципе подобрать более подходящий вариант проживания для своего подопечного.
Опасения, однако, возникают в связи с неопределенностью и категоричностью данной нормы.
Во-первых, не ясны причины, по которым недееспособный покидает свой дом, квартиру, а также правовые основания этого.
«Перемена места жительства» - весьма неопределенная категория, она может носить как постоянный, так и временный характер; быть вызвана разными причинами (переездом к родственникам (опекуну) для обеспечения недееспособного уходом; потребностью в средствах от реализации недвижимости для оплаты дорогостоящего лечения, операции, необходимых подопечному; помещением его в ПНИ); иметь различные правовые основания — договор купли-продажи, мены и др.
Однако переезд недееспособного на новое место жительства по договору мены либо в целях оплаты дорогостоящего лечения данной нормой не охватываются, т.к. отчуждения недвижимого имущества недееспособного по этим основаниям являются самостоятельными исключениями (пунктами 3 и 5) из общего правила ст. 20 о запрещении отчуждения недвижимого имущества подопечного. Следовательно, перемена места жительства недееспособного в контексте п. 4 ст. 20 Закона должна быть вызвана какими-то иными неизвестными причинами. Такая неопределенность может спровоцировать злоупотребления в отношении подопечных.
Во-вторых, не ясно почему перемена места жительства недееспособного должна непременно влечь отчуждение его прежнего жилого помещения. Статья 20 сконструирована таким образом, что не просто допускает (в определенных случаях), а по-существу прямо предусматривает отчуждение жилья подопечного при перемене его места жительства.
1.3.4. Как следует из ст. 21 Закона, на совершение опекуном сделок с имуществом подопечного, в т.ч. по его отчуждению (включая дарение), требуется предварительное разрешение органа опеки.
Из этого правила можно сделать однозначный вывод, что опекун при получении разрешения вправе заключать договор дарения, что вступает в явное противоречие со ст. 575 ГК РФ, вообще не допускающей дарение от имени недееспособного его опекуном, за исключением обычных подарков, стоимость которых не превышает 5 минимальных размеров оплаты труда.
Эта коллизия норм, имеющая место и в самом ГК РФ (см. ст. 575 и 37 ГК РФ), является лазейкой для нарушений прав недееспособного.
1.3.5. Орган опеки по заявлению опекуна должен предоставить ему в письменной форме разрешение на совершение сделки с имуществом недееспособного либо отказ в выдаче такого разрешения.
Вызывает недоумение, однако, тот факт, что согласно ст. 21 Закона мотивировать свое решение орган опеки должен лишь в случае отказа в выдаче такого разрешения. Следуя букве Закона можно констатировать, что разрешение на заключение сделки никакой мотивировки не требует. Это типичное недомыслие российского законодателя, когда дозволение, т.е. положительное решение того или иного вопроса (в отличие от отказа) никакого обоснования не предполагает. О серьезности проблемы говорит, хотя и не вполне корректное, название ст. 21: «Предварительное разрешение органа опеки и попечительства, затрагивающее (!? - Ю.А.) осуществление имущественных прав подопечного».
Примечательно в этой связи, что в ст. 19 Закона органам опеки предписано давать опекунам помимо разрешений (кстати, об отказах в выдаче разрешений в ст. 19 забыто) также и обязательные для исполнения указания в письменной форме в отношении распоряжения имуществом подопечных. Это нововведение, однако, дальнейшего развития в Законе не получило. Специальная норма, предусматривающая основания и порядок выдачи таких указаний (в отличие от разрешений) отсутствует.
1.3.6. В Законе необоснованно ограничены возможности защиты прав недееспособных.
Согласно ч. 3 ст. 21 Закона предварительное разрешение, выданное органом опеки, или отказ в его выдаче могут быть оспорены в судебном порядке опекуном, иными заинтересованными лицами, а также прокурором.
Сам недееспособный, как известно, не вправе подавать какие-либо заявления в суд, в т.ч. жалобы на действия (бездействие) органа опеки, хотя и является основным заинтересованным лицом. Зато судя по формулировке Закон причисляет опекуна к заинтересованным лицам. В чем его «интерес» в сделке по отчуждению имущества подопечного можно только догадываться...
Понятно, что «иные» заинтересованные лица, права которых могут быть затронуты отчуждением имущества недееспособного, при оспаривании в суде разрешения органа опеки будут прежде всего блюсти свои интересы, нежели интересы недееспособного.
Прокурор наделен правом подачи заявления в суд в защиту законных интересов недееспособных (ст. 45 ГПК РФ). Однако рассматривать обращения недееспособных, пытающихся защитить свои интересы, Генеральная прокуратура РФ отказывается. [ См.: Обращение НПА России к Генеральному прокурору РФ в рубрике «Психиатрия и право» настоящего выпуска НПЖ. ]
В такой ситуации недееспособный, лишающийся своего имущества, мог бы прибегнуть к помощи правозащитных организаций, которые в соответствии со ст. 46 ГПК РФ вправе обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов других лиц по их просьбе. Причем заявление в защиту законных интересов недееспособного может быть подано независимо от просьбы лица или его законного представителя. Однако проблема состоит в том, что согласно упомянутой ст. 46 ГПК РФ такие организации вправе осуществить указанные действия лишь в «случаях, предусмотренных законом». То есть для реализации ст. 46 ГПК РФ применительно к тем или иным правоотношениям указание на правомочия организаций по оспариванию чьих-либо решений должно содержаться в отраслевом законе.
Например, организации, которым законом или их уставом предоставлено право защиты прав граждан, включены статьей 47 Закона о психиатрической помощи в круг субъектов, которые вправе подать жалобу на действия медицинских работников, работников социального обеспечения и образования, врачебных комиссий, ущемляющих права и законные интересы граждан при оказании им психиатрической помощи.
Аналогичное правило в ФЗ «Об опеке и попечительстве» не предусмотрено. В перечень лиц, указанных в ч. 3 ст. 21 Закона, организации и другие субъекты, которым в соответствии со ст. 46 ГПК РФ предоставлено право защиты прав и интересов недееспособных, не включены. Сознательная ли это позиция авторов Закона или же это очередное недомыслие сказать трудно. Видимо и то и другое.
1.4. Закон содержит вопиющую юридическую ошибку, способную повлечь серьезные нарушения прав недееспособных.
Согласно ч. 4 ст. 21 Закона при обнаружении факта заключения договора от имени подопечного без предварительного разрешения органа опеки последний обязан обратиться от имени подопечного в суд с требованием о расторжении такого договора. При его расторжении имущество, принадлежавшее подопечному подлежит возврату. Это же правило предусматривается для случаев обнаружения факта отчуждения жилого помещения подопечного в обход органов опеки (ч. 3 ст. 20).
Каждому юристу, однако, должно быть хорошо известно, что расторжение договора не предполагает переход права собственности к первоначальному собственнику, а означает прекращение действия договора на будущее время.
Для того, чтобы имущество недееспособного было действительно ему возвращено, орган опеки, обращаясь в суд, обязан потребовать не расторжения договора, а признания сделки ничтожной с применением последствий недействительности ничтожной сделки (ст. 167, 168 ГК РФ). Ничтожными являются сделки, не соответствующие требованиям закона. В данном случае отсутствие предварительного разрешения органа опеки нарушает требования ГК РФ и ФЗ «Об опеки и попечительстве».
2. Надзор за деятельностью опекунов
Закон не выделяет надзор за деятельностью опекунов в самостоятельную главу, а помещает его в главу об ответственности (?!) опекунов и органов опеки [ Нормы, касающиеся собственно ответственности опекунов и органов опеки, носят исключительно отсылочный характер к гражданскому, административному и уголовному законодательству, а потому как не содержащие новелл интереса для рассмотрения в рамках данной статьи не представляют. ], что крайне неудачно с юридико-технической точки зрения и, в то же время, симптоматично.
2.1. Статья 24 обязывает органы опеки осуществлять проверку условий жизни подопечных, соблюдения опекунами прав и законных интересов подопечных, обеспечения сохранности их имущества, а также выполнения опекунами обязательных требований органов опеки, дополнительно включенных в акт о назначении опекуна либо договор об осуществлении опеки.
Порядок и сроки исполнения указанных обязанностей в Законе не регламентированы. Они должны быть определены постановлением Правительства РФ.
2.2. Опекун ежегодно не позднее 1 февраля (если иной срок не установлен договором об осуществлении опеки) обязан представлять в орган опеки отчет в письменной форме за предыдущий год о хранении, использовании и управлении имуществом подопечного с приложением платежных документов. Отчет должен содержать сведения о состоянии имущества и месте его хранения, приобретении имущества взамен отчужденного, доходах, полученных от управления имуществом подопечного, и расходах, произведенных за счет имущества подопечного с указанием дат получения сумм со счета подопечного и произведенных за счет этих сумм затрат для нужд подопечного.
Отчет утверждается руководителем органа опеки, после чего орган опеки исключает из описи имущества подопечного пришедшие в негодность вещи и вносит в опись соответствующие изменения. Отчет опекуна храниться в личном деле подопечного. Правила его ведения, а также форма отчета опекуна также устанавливаются Правительством РФ.
Отчет опекуна, как следует из Закона, касается сугубо финансовой составляющей его деятельности. По нашему мнению, в интересах недееспособного в отчете опекуна необходимо предусмотреть также и позиции, отражающие выполнение опекуном функций неимущественного характера, в частности по обеспечению недееспособного своевременным лечением, по приобщению его к трудовой деятельности с учетом особенностей его личности и др. Имеет смысл включить в отчет пункт, в котором отражалось бы мнение опекуна о наличии/отсутствии оснований для признания подопечного дееспособным, что вытекает из соответствующей обязанности опекуна.
2.3. При обнаружении ненадлежащего исполнения опекуном обязанностей по охране (управлению) имущества подопечного (порча, ненадлежащее хранение, расходование имущества не по назначению, совершение действий, повлекших за собой уменьшение стоимости имущества подопечного, и др.) орган опеки обязан составить об этом акт и предъявить требование к опекуну о возмещении убытков, причиненных подопечному (ч. 3 ст. 26 Закона).
2.4. Важным нововведением является требование Закона к лицам, которым стало известно об угрозе жизни или здоровью гражданина, находящегося под опекой, о нарушении его прав и законных интересов. Эти лица обязаны сообщить об этом в орган опеки по месту фактического нахождения подопечного или прокурору.
При получении указанных сведений орган опеки обязан принять необходимые меры по защите прав и законных интересов подопечного и в письменной форме уведомить об этом заявителя (ч. 4 ст. 24 Закона).
Данная норма позволит любым как физическим, так и юридическим лицам, в т.ч. правозащитным общественным объединениям, оперативно реагировать на многочисленные случаи нарушений прав недееспособных.
2.5. Единственным правом, которым Закон наделил самого подопечного, является право обжаловать действия или бездействие опекуна в орган опеки (ч. 3 ст. 24 Закона).
Однако при этом никаких соответствующих этому праву обязанностей со стороны органов опеки не прописано... Если при получении сведений от указанных выше лиц о нарушении прав подопечных (ч. 4 ст. 24) органу опеки предписывается «принять меры» и «уведомить заявителя», то получение аналогичных сведений из обращения непосредственно самого недееспособного гражданина (ч. 3 ст. 24) орган опеки ни к чему не обязывает: ни к проведению проверки деятельности опекуна, ни к ответу такому заявителю. В этой норме не указываются порядок и сроки обжалования действий (бездействия) опекуна, порядок и сроки рассмотрения жалобы подопечного органом опеки, вид принимаемого по делу документа (решения), требование о его мотивированности, порядок его направления (вручения) заявителю и возможно опекуну, чьи действия обжаловались. Традиционные отсылки к другим законодательным актам или еще не принятым постановлениям Правительства РФ здесь также отсутствуют.
Таким образом, Закон ставит недееспособного в заведомо проигрышное положение. Право гражданину дано, а вот механизм его реализации намеренно либо по все тому же недомыслию не предусмотрен.
3. Прекращение опеки
3.1. Закон называет 4 случая, при которых опека прекращается (ст. 29):
1) в случае смерти опекуна либо подопечного;
2) по истечении срока действия акта о назначении опекуна;
3) при освобождении либо отстранении опекуна от исполнения своих обязанностей;
4) в случаях, предусмотренных ст. 40 ГК РФ (вынесение судом решения о признании подопечного дееспособным).
Такая классификация представляется не вполне корректной. При наступлении смерти подопечного или в случае восстановления его дееспособности опека действительно прекращается. Однако в иных ситуациях (смерти опекуна, при истечении срока действия акта о его назначении, при освобождении либо отстранении опекуна от исполнения обязанностей) опека прекратиться не может, т.к. лицо продолжает оставаться недееспособным, а потому нуждающимся в опеке. Недаром ГК РФ основанием для прекращения опеки считает лишь признание подопечного дееспособным (ст. 40), а освобождение и отстранение опекуна (ст. 39) таковыми основаниями не считает.
По нашему мнению, прекращение прав и обязанностей конкретного опекуна не может и не должно прекращать опеку. Вопрос может стоять о продлении или переоформлении акта о назначении опекуна, если истек срок его действия, либо о замене опекуна (назначение нового опекуна или заключение с ним договора), либо о временном исполнении опекунских обязанностей органом опеки пока опекун не будет назначен. В противном случае недееспособный окажется в явно уязвимом положении, когда прежнего опекуна у него уже нет, а нового еще нет. Если следовать логике Закона, и опека в отношении недееспособного, лишившегося опекуна, в самом деле прекращается, то получается, что вслед за потерей опекуна недееспособный утрачивает статус подопечного, а значит выпадает на время из сферы действия ФЗ «Об опеки и попечительства», оказываясь «вне закона». Кто же будет в этот промежуток времени заботиться о нем, как не орган опеки?
Неудачная формулировка ст. 29 Закона позволяет органу опеки самоустраниться от исполнения своих прямых обязанностей.
3.2. Закон внес изменения в основания для освобождения, а также отстранения опекуна от исполнения им своих обязанностей.
3.2.1. Освобождение опекуна от обязанностей.
Если в соответствии с ранее действовавшей редакцией п. 2 ст. 39 ГК РФ опекун мог быть освобожден от исполнения обязанностей по его просьбе лишь при наличии уважительных причин (болезнь, изменение имущественного положения, отсутствие взаимопонимания с подопечным и т.п.), то теперь по правилам ч. 3 ст. 29 Закона и п. 2 ст. 39 ГК РФ в новой редакции наличия таких причин не требуется.
Кроме того основанием для освобождения опекуна от обязанностей (в т.ч. временно) может также служить возникновение противоречий между интересами подопечного и интересами опекуна.
Имея по-видимому стойкое намерение недопустить недееспособных к участию в решении жизненно важных для них вопросов, авторы Закона не предусмотрели возможность освобождения опекуна от его обязанностей по просьбе самого подопечного.
Желание подопечного (разумеется в тех случаях, когда это возможно) должно не только учитываться при назначении опекуна, как того требует п. 3 ст. 35 ГК РФ, но и влиять на возможность продолжения исполнения опекуном своих обязанностей.
3.2.2. Отстранение опекуна от обязанностей.
Закон допускает отстранение опекуна от обязанностей в случае:
1) ненадлежащего исполнения возложенных на него обязанностей;
2) нарушения прав и законных интересов подопечного, в т.ч. при осуществлении опеки в корыстных целях либо при оставлении подопечного без надзора и необходимой помощи;
3) выявления органом опеки фактов существенного нарушения опекуном установленных федеральным законом или договором правил охраны имущества подопечного и (или) распоряжения его имуществом.
Четким такое подразделение назвать нельзя. Очевиден факт того, что первый случай не имеет принципиальных отличий от двух других и в значительной мере их охватывает. Так, оставление подопечного без надзора (п. 2) или нарушение правил распоряжения его имуществом (п. 3) являются проявлениями ненадлежащего исполнения опекунских обязанностей (п. 1). Об этом же свидетельствует и формулировка п. 3 ст. 49 ГК РФ, оставшаяся после принятия Закона без изменения.
Излишне оценочным, т.е. целиком зависящим от усмотрения органа опеки, представляется третье основание для отстранения опекуна — существенность нарушения им правил охраны или распоряжения имуществом подопечного.
3.3. Закон обязывает орган опеки при обнаружении в действиях опекуна оснований для привлечения его к административной, уголовной или иной ответственности принять соответствующие меры в установленные ст. 30 Закона сроки для привлечения его к ответственности.
* * *
Подводя итоги рассмотрения нового Федерального закона «Об опеки и попечительстве», следует с сожалением констатировать его несовершенство по большинству позиций, а также установление своего рода табу на упоминание о правах, которые могут осуществлять сами недееспособные граждане.
Недееспособность, по нашему мнению, относится к одному из наименее развитых институтов гражданского права, одному из «белых пятен», или, скорее, «черных дыр» российского законодательства.
В целях предотвратить тот или иной неверный шаг со стороны лица с психическим расстройством путем признания его недееспособным, суд, руководствуясь законодательством и «благими намерениями» (а также испытывая некоторое предубеждение против психически больных), одним махом лишает гражданина возможности лично реализовывать сразу все принадлежащие ему права, а многих прав лишает вовсе (избирательного права, права вступать в брак и др.). Воцаряется своего рода презумпция того, что данное лицо не понимает и не может в принципе понимать ничего, что происходит вокруг него. В одночасье лицо, якобы, полностью перестает себя контролировать причем сразу во всем. Зарубежным законодательством, в отличие от российского, недееспособным лицо признается лишь в части, т.е. в какой-либо определенной сфере правоотношений.
Такой надежный способ тотального лишения человека прав получил широкое распространение. За 10 лет (с 1994 по 2004 г.) число судебно-психиатрических экспертиз по делам о признании лица недееспособным в целом по России выросло в 3, 4 раза. Более чем в 90% случаев эксперты выносят заключение о неспособности гражданина понимать значение своих действий и руководить ими, и суд с ним соглашается.
Ни в новом ФЗ «Об опеке и попечительстве», ни в обновленной редакции ряда статей ГК РФ вопрос о правах, которые граждане, лишенные дееспособности, могут осуществлять самостоятельно, не получил закрепления.
Единственное и при этом косвенное упоминание о правах подопечного (а значит и недееспособного) на осуществление самостоятельных действий содержит ст. 37 ГК РФ. В ней указывается, что доходы подопечного расходуются его опекуном, за исключением доходов, которыми подопечный вправе распоряжаться самостоятельно. Однако где именно записано это право подопечного и о каких доходах идет речь ГК РФ умалчивает.
Как и прежде, ГК РФ предусматривает специальные нормы (ст. 26 и 28), содержащие перечни прав (действий), которые могут самостоятельно (!) без согласия законных представителей осуществлять малолетние (т.е. фактически также не обладающие дееспособностью граждане) и несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет (не полностью дееспособные граждане).
Даже разработка нового Федерального закона не подтолкнула его авторов к мысли о необходимости введения в ГК РФ аналогичной статьи в отношении недееспособных. Неопределенность в этом вопросе развязывает руки и опекунам и органам опеки.
Отношение к недееспособным в новом Законе можно охарактеризовать как отношение к неодушевленным предметам, которым можно, например, «переменить» место жительства (ст. 20) и т.п.
Помимо содержательных, концептуальных проблем возникают и организационно-правовые. 1 сентября прошло. Закон вступил в силу. Однако до настоящего времени в его развитие не принято ни одного из 7 требуемых постановлений Правительства РФ. Механизмом реализации Закон, таким образом, не обеспечен.
Да и будет ли обеспечен? Достаточно вспомнить, что постановление Правительства РФ о независимой военно-врачебной экспертизе, например, принято спустя 16 лет (!) с момента введения этого института Основами законодательства РФ об охране здоровья граждан, а постановление Правительства РФ о создании службы защиты прав пациентов во исполнение Закона о психиатрической помощи не принято и по сей день...