Настоящий законопроект разработан по инициативе Общероссийской общественной организации «Независимая психиатрическая ассоциация России» в рамках статьи 33 Конституции Российской Федерации и является предложением НПА России по совершенствованию законодательства Российской Федерации.
Разработчик и автор законопроекта с постатейным обоснованием и его концепцией - руководитель юридической службы НПА России, кандидат юридических наук советник юстиции Аргунова Юлия Николаевна.
Предложение НПА России в виде проекта федерального закона в соответствии с абзацем восьмым части первой статьи 27 Федерального закона «Об общественных объединениях» вносится на рассмотрение Комитета Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству.
Основной идеей законопроекта является реализация в уголовно- и гражданско-процессуальном законодательстве принципов состязательности и равноправия сторон в части регулирования вопросов использования при производстве по делу специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла.
Целью законопроекта является совершенствование правовых основ: назначения и производства судебной экспертизы (СЭ); привлечения специалиста к производству по делу; представления, исследования и оценки доказательств, полученных с использованием специальных знаний.
Концептуальными целями законопроекта являются:
1) унификация процессуального законодательства в части регулирования указанных выше вопросов;
2) обеспечение соблюдения в законодательстве главного критерия при назначении лица в качестве эксперта или специалиста — обладание ими специальными знаниями, т.е. компетентностью;
3) формирование в процессуальном законодательстве:
а) института «альтернативного» экспертного заключения, данного «иным» (негосударственным) экспертным учреждением или экспертом, что повысит состязательность в процессе за счет «состязательности» заключений экспертов;
б) «противовеса» экспертному заключению в виде заключения (разъяснений, пояснений, консультаций, показаний) специалиста.
Изменения и дополнения, предлагаемые для внесения в УПК и ГПК РФ, ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», а также Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан, направлены на:
1) обеспечение механизма реализации норм, предусматривающих:
- возможность производства СЭ вне государственных судебно-экспертных учреждений;
- право гражданина ходатайствовать перед органом, назначившим судебно-медицинскую или судебно-психиатрическую экспертизу, о включении в состав экспертной комиссии дополнительно специалиста соответствующего профиля;
- возможность привлечения специалиста по инициативе лица, участвующего в деле, или его защитника;
- показания специалиста в качестве доказательства по уголовному делу;
- обязанность суда приводить мотивы, по которым доказательство (в частности заключение эксперта) принято им в качестве средства обоснования своих выводов;
2) введение норм:
- дополняющих права подозреваемого, обвиняемого, а также права и обязанности его защитника при назначении СЭ и привлечении специалиста;
- расширяющих перечень оснований для назначения повторной либо дополнительной СЭ;
- уточняющих права и обязанности эксперта;
- корректирующих права и обязанности руководителя судебно-экспертного учреждения для обеспечения исполнения им норм процессуального законодательства;
- впервые предусматривающих (либо дополняющих) права и обязанности специалиста, а также сферу использования его специальных знаний;
- обеспечивающих заключению (консультации, пояснениям) специалиста статуса допустимого доказательства;
- обязывающих суд оглашать, исследовать и приобщать к материалам дела заключение (консультацию, пояснения, разъяснения) специалиста, а также запрещающих суду при рассмотрении гражданских дел отказывать сторонам в удовлетворении ходатайств о допросе явившегося в суд лица в качестве специалиста.
Таким образом, для «уравновешивания» в известной мере шансов сторон в уголовном и гражданском процессе при представлении и исследовании доказательств, требующих использования специальных знаний, предполагается: во-первых, корректировка норм о функциях, правах и обязанностях всех участников правоотношений: самих лиц, их защитников, правоохранительных органов, экспертов, руководителей экспертных учреждений, специалистов, суда и, во-вторых, полнота отражения требуемых изменений законодательства на всех стадиях процесса:
а) применительно к СЭ: при возникновении оснований для назначения СЭ → на этапе назначения СЭ (в т.ч. повторной и дополнительной) и формулировании вопросов эксперту → при ознакомлении подэкспертного с постановлением о назначении СЭ → при ознакомлении эксперта с его правами, обязанностями и ответственностью → даче заключения → ознакомлении подэкспертного с заключением эксперта → оглашении заключения → его исследовании → допросе эксперта → оценке заключения и показаний эксперта судом;
б) применительно к участию специалиста: при привлечении специалиста → ознакомлении его с правами, обязанностями, нормами об ответственности → даче заключения (консультации, пояснений) → оглашении и исследовании его заключения → при признании заключения (консультации, пояснений) специалиста доказательством по делу → приобщении его к материалам дела → при допросе специалиста → при оценке его заключения судом.
Актуальность законопроекта обусловлена наличием следующих групп факторов.
Первая группа факторов связана с несовершенством законодательных норм, регулирующих вопросы использования специальных знаний при производстве по делу, наличием пробелов и противоречий.
В определенной мере этому способствует то обстоятельство, что и в УПК, и в ГПК РФ (в отличие, например, от АПК РФ) недостаточно определены понятия и содержание самих конституционных принципов состязательности и равноправия сторон, на основе которых осуществляется судопроизводство.
Конституционный Суд РФ, неоднократно возвращавшийся к вопросу выявления конституционно-правового смысла норм о состязательности и равноправии сторон, принял ряд определений и постановлений по запросу депутатов Государственной Думы, а также по жалобам граждан, оспаривавших, в частности конституционность ряда норм процессуального законодательства, регулирующих права граждан и их представителей при назначении и проведении СЭ, обжаловании постановлений (определений) о ее назначении; норм, лишающих лицо, признанное экспертами (не судом!) невменяемым, уголовно-процессуальной дееспособности; норм, не содержащих указания о приобщении к материалам дела в качестве доказательства экспертного заключения, полученного по инициативе обвиняемого, а не по постановлению дознавателя, следователя или судьи, а также о возможности проведения СЭ без участия указанных должностных лиц. При рассмотрении этих дел Конституционный Суд обращал внимание на целесообразность либо допустимость внесения изменений в действующие законодательные акты.
Вопрос о внесении в законодательство нормы, наделяющей сторону защиты правом назначения СЭ и, таким образом, допускающей производство СЭ без постановления органов предварительного следствия и суда, хотя и отвечает принципу равенства сторон, нами, однако, пока не ставится.
Повышению равноправия сторон могут служить предлагаемые нами законодательные меры, не нарушающие существующего порядка уголовного и гражданского судопроизводства.
Вместе с тем, следует признать, что в зарубежных странах в отличие от России судебный процесс имеет более выраженный состязательный характер. При этом не существует жестких отличий экспертного заключения от заключения специалиста. то, что в России называется, например СПЭ, в США следовало бы назвать исследованием психического состояния испытуемого специалистами в области психического здоровья по запросу сторон или судьи. Отсутствие равенства сторон в вопросах использования специальных знаний является во многом чисто российской особенностью судопроизводства.
Принимая во внимание тот факт, что составной частью правовой системы Российской Федерации являются общепризнанные принципы и нормы международного права, в основу концепции разработанного нами законопроекта были положены:
1) пункт 3 принципа 18 Принципов защиты психически больных лиц и улучшения психиатрической помощи, утвержденных Генеральной Ассамблеей ООН 17 декабря 1991 г., предусматривающий право лица и его адвоката «запросить и представить во время любого слушания независимое психиатрическое заключение и любые другие заключения, а также письменные и устные доказательства, которые относятся к делу и являются приемлемыми»;
2) Рекомендации Парламентской Ассамблеи Совета Европы в связи с просьбой России о вступлении в Совет Европы в качестве полноправного члена (1994г.), в соответствии с которыми «в рамках судебных расследований случаев смерти или самоубийств ничто не должно препятствовать заинтересованным сторонам использовать всевозможные формы доказательств и иметь доступ к ним, включая возможность запрашивать проведение медицинской контрэкспертизы, в соответствии с принципом равенства правовых средств, который является основополагающим элементом справедливого судебного разбирательства.»
В Российском процессуальном законодательстве не предусмотрены равные для сторон возможности в привлечении к участию в деле лиц, обладающих специальными знаниями (как экспертов, так и специалистов). Регулирование указанных вопросов противоречиво и неполно как в рамках отраслевого кодифицированного, так и иного законодательства (см. графу «Обоснование» к тексту законопроекта). Это относится к вопросам назначения и производства СЭ, порядку привлечения специалиста, механизму реализации полномочий защитника, правам и обязанностям эксперта и руководителя экспертного учреждения, правам специалиста, функциям суда.
Так, при наличии в УПК РФ нормы о показаниях специалиста — отсутствует статья о порядке его допроса. при указании заключения и показаний специалиста в качестве доказательств по уголовному делу — не установлено право специалиста на дачу заключения и правило об оглашении в суде его заключения. при наличии в ГПК РФ нормы о разъяснении судом специалисту его прав — не предусмотрена статья о правах специалиста и т.п.
Имеется также ничем не объяснимая рассогласованность в регламентировании одних и тех же вопросов между УПК и ГПК РФ, что ведет к неоправданному отступлению от принципов состязательности и равноправия сторон. Так, дача заключения экспертом согласно ст. 57 УПК РФ является его правом, а в соответствии со ст. 85 ГПК РФ — обязанностью эксперта. Согласно ст. 58 УКП РФ специалист привлекается, в частности для разъяснения вопросов и дает заключение. в соответствии же со ст. 188 ГПК РФ специалист привлекается для получения пояснений и заключение не дает. по нормам УПК РФ суд не вправе отказать в допросе специалиста, явившегося в суд по инициативе сторон, но не обязан приобщать к материалам дела его письменные разъяснения. ГПК же предусматривает прямо противоположную схему: консультацию специалиста суд приобщает к делу, но выслушивать его по ходатайству сторон не обязан.
Между тем исход многих уголовных и гражданских дел напрямую зависит лишь от мнения и компетентности эксперта. В правоприменительной практике именно с момента получения заключения СПЭ лицо, признанное невменяемым, автоматически лишается всех прав, предоставленных в уголовном судопроизводстве лицам, в отношении которых ведется уголовное преследование, а именно: знать, в совершении какого общественно опасного деяния его уличают, давать объяснения по обстоятельствам дела, заявлять ходатайства, участвовать в производстве следственных действий и судебном разбирательстве, приносить жалобы на действия и решения следователя, прокурора и суда, знакомиться с заключением экспертов и др. Теряет на практике возможность участвовать в судебном заседании, знакомиться с заключением экспертов, возражать в отношении их доводов, в т.ч. с помощью специалиста, представлять доказательства также и лицо, признаваемое недееспособным. после получения заключения экспертов судья, зачастую, рассматривает дело заочно, в следствие чего лицо долгое время не знает о признании его недееспособным и пропускает срок обжалования судебного решения.
Вторая группа факторов связана с проблемами судебной экспертизы и экспертной службы. Главными из них являются:
1. Низкий уровень экспертных заключений.
Значительное число заключений экспертов государственных судебно-экспертных учреждений содержит ошибки, которые в ходе процесса, как правило, не выявляются и ведут к судебным ошибкам.
К типичным ошибкам, например, экспертов-психиатров, можно отнести: отсутствие обоснования экспертных выводов: попытка дать правовую оценку исследуемым факторам; дача ответов на поставленные перед экспертом вопросы при недостаточности представленных на экспертизу материалов; противоречия выводов экспертов материалам дела; решение вопроса о вменяемости не применительно к конкретному деянию и моменту его совершения; подмена юридического критерия ограниченной вменяемости медицинским; отсутствие обоснования применения принудительных мер медицинского характера, а также невозможности лица участвовать в судебном заседании; краткость экспертных заключений, следствием которой становится широкое использование психиатрической терминологии (обобщающих оценочных суждений), что не позволяет оценить обоснованность выводов; использование в выводах некорректных формулировок, допускающих возможность принятия различных правовых решений по делу; противоречия между описанием психического состояния лица и установленным диагнозом; противоречия между глубиной выявленных экспертом психических нарушений и оценкой их влияния на способность лица к осознанной регуляции поведения в криминальной ситуации и др.
Причиной ошибок и малой информативности экспертных заключений, зачастую, является некорректное (без учета специфики обстоятельств дела и мнения сторон) формулирование вопросов эксперту.
О субъективизме, недостаточной профессиональной подготовке экспертов свидетельствуют данные экспертной статистики, констатирующей существенные различия в подходах региональных экспертных комиссий к решению как диагностических, так и экспертных вопросов. многие эксперты кроме того придерживаются особого, отличного от принятого в общей психиатрии, представления о психическом расстройстве.
На сегодняшний день становится очевидным, что государство не способно обеспечить судопроизводство квалифицированными экспертами по всем видам криминалистических, медицинских и иных СЭ. Необходимы привлечение к производству экспертиз «иных» (негосударственных) экспертов, а также пересмотр политики противодействия привлечению специалистов по инициативе сторон для выявления ошибочности экспертных выводов в ходе их исследований в суде. правовая база для этого имеется.
2. Монополизация судебной экспертизы.
С вступлением в силу ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» у экспертов и некоторых судей возникло убеждение в том, что СЭ придан статус государственной.
Это заблуждение закрепляется ведомственными нормативными актами. Так, в утвержденном Минздравсоцразвития России Административном регламенте Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития по исполнению государственной функции по осуществлению контроля за порядком производства медицинской экспертизы ни УПК, ни ГПК РФ, в отличие от выше названного Федерального закона, не упоминаются. Субъектами производства, в частности СПЭ, признаются лишь государственные судебно-экспертные учреждения (ГСЭУ), что противоречит кодифицированному законодательству.
Реализации норм УПК и ГПК РФ препятствуют и сами ГСЭУ, смешивающие понятия эксперт по должности и эксперт как процессуальная фигура. Стремясь монополизировать экспертную деятельность, они грубо нарушают закон, права подэкспертных, не исполняя в полном объеме определения судом о назначении СЭ с участием дополнительного эксперта не из числа работников данных учреждений; указывают суду кому он вправе, а кому не вправе поручать производство СЭ, подменяя тем самым функции суда; вводят суд в заблуждение относительно необходимости для дополнительного эксперта прохождения обязательной специализации, в частности по судебной психиатрии, наличия лицензии и т.д.
ГСЭУ демонстрируют узковедомственный, «корпоративный» подход и в своем отношении к участию в уголовном или гражданском процессе специалиста, оценивающего по инициативе сторон доводы СЭ. При этом вместо чисто профессионального обоснования правильности своей позиции по предмету проведенной СЭ вызванные для допроса в суд эксперты идут по пути оспаривания правомерности анализа их заключения сторонам с участием специалиста, проявляя недовольство и раздражение при попытке специалиста опровергнуть обстоятельства, изложенные в заключении.
В зарубежных странах, например, в США, в отличие от России, нет монополии государства на проведение СЭ, в частности СПЭ. она может проводиться специалистами в области психического здоровья, как работающими на штат, так и частнопрактикующими. нет и учреждения, аналогичного ГНЦСиСП им.В.П.Сербского, жестко диктующего политику в области судебной психиатрии, обладающего правом контроля качества заключений. В США врач-психиатр считается судебным психиатром, если большая часть его работы связана с оценкой психического состояния испытуемого по запросу защиты, обвинения или решению судьи.
3. Проблема независимости эксперта.
По ряду дел независимость эксперта может быть подвергнута сомнению, например по таким, в которых в процессе СМЭ или СПЭ даётся анализ и оценка тех или иных действий врача. Учреждения здравоохранения всё чаще выступают ответчиками в суде. Отсюда – не только ангажированность, но и ведомственный протекционизм СМЭ и СПЭ.
Презюмируемая законом независимость эксперта не обеспечивается кадровой политикой ГСЭУ. Например, более половины должностей экспертов-психиатров в ГСЭУ в целом по России заняты совместителями. Это означает, что врач, будучи в двух ипостасях , будет как эксперт оценивать обоснованность своих действий как врача или действий своих коллег в случае их обжалования пациентом.
Зависимость эксперта по должности может вытекать и из служебных отношений с руководством ГСЭУ, в штате которого он состоит. Часть 2 ст.7 ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» не содержит запрета в отношении воздействия на эксперта со стороны руководителя ГСЭУ.
Третья группа факторов определяется позицией правоохранительных органов и суда в отношении оценки заключения эксперта.
Суды, в нарушение процессуальных норм, не проводят анализ экспертного заключения, его последовательности и согласованности во всех его частях, не проверяют выводы экспертов на предмет достоверности, полноты и объективности. В судебных решениях не указывается: на чём основаны выводы эксперта, приняты ли им во внимание все материалы, представленные на СЭ, и дан ли им соответствующий анализ. В результате суд либо передоверяется экспертным выводам, основывая на них вывод правоприменителя, либо даёт им юридическую оценку, не имеющую объективного выражения положенных в её основу критериев.
Обобщение практики Верховного Суда РФ показывает, что одной из распространенных причин отмены судебных решений является неисследованность экспертных заключений и отсутствие их объективной оценки.
Суды относятся к заключению ГСЭУ как к основополагающему, решающему средству доказывания и не оценивают его в совокупности со всеми имеющимися в деле доказательствами, отказывают сторонам в ходатайстве о назначении повторной либо дополнительной СЭ. Тем самым суд лишь придаёт форму своему выводу, содержание которого предопределяется экспертами. Комиссия экспертов по существу произвольно и безнаказанно по своему усмотрению предрешает исход дела, присваивая право на истину последней инстанции.
Нормы УПК и ГПК РФ, которые предусматривают возможность проведения СЭ вне ГСЭУ на практике применяются крайне редко. Правоохранительные органы и суд необоснованно требуют от экспертов, привлечённых к производству СЭ по ходатайству подэкспертных, предъявления лицензии на право проведения, в частности СПЭ; отказывают в приобщении к делу подготовленных ими заключений. Не дают лицам, обладающим специальными знаниями, при наличии у них соответствующих документов возможности участвовать в деле в качестве специалистов, давать показания в качестве свидетелей. Они негативно реагируют на попытки лица, его представителя и привлеченного ими специалиста подвергнуть сомнению обоснованность заключения ГСЭУ.
Одним из реальных путей выхода из создавшегося положения должно стать расширение круга профессионалов, привлекаемых к производству СЭ, даче консультаций и пояснений, Именно состязательность, представление альтернативных мнений способны повысить качество СЭ, вывести экспертную службу из состояния стагнации, что, в свою очередь, будет способствовать обеспечению полноты исследования доказательств и вынесению законных и обоснованных судебных решений.
Проблема в конечном счёте сводится к тому, чтобы наделить стороны и суд правовым инструментарием, который позволил бы не зависеть от довлеющего значения экспертных заключений ГСЭУ и тем самым обеспечить реализацию конституционных принципов состязательности и равноправия сторон в судопроизводстве.
Проект Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (PDF, 108Kb)