Мы собрались с Вами подвести итоги деятельности Независимой психиатрической ассоциации России за последние три года, обсудить сложившуюся ситуацию, наметить основные направления своих дальнейших усилий. Об этом сама тема съезда – каковы приоритеты отечественной психиатрии сегодня?
Казалось бы, об этом говорилось и на XIV съезде Российского общества психиатров, который числит в своих рядах практически всех психиатров России, тогда как у нас около 600 членов, многие из которых являются и членами РОП. Таким образом, у нас более однородный по устремлениям состав и – в соответствии с именованием Ассоциации – значительно большая независимость от власти. По Уставу нашей ассоциации ее президент наделен значительными полномочиями. Поэтому именно ему особенно важно быть, насколько это возможно, реально независимым. В связи с этим все 18 лет я предпочитал рядовое положение в государственной табели о рангах. Но кроме административного есть еще и финансовый источник манипулирования. Здесь мы наиболее уязвимы и, действительно, наш бюджет может вызвать изумление – как можно существовать и что можно сделать на такие средства? Оказывается, можно, благодаря волонтерским усилиям, неравнодушному отношению к делу, приверженности достойным традициям нашей профессии. Конечно, масштабы деятельности при этом значительно сокращаются. Но мало этого, мы постоянно с момента создания испытываем мощный неослабевающий прессинг власти – подменить нас карманными структурами, максимально ограничить нашу деятельность, запретить заниматься экспертной деятельностью, запретить даже освидетельствование, запретить общественный контроль, вплоть до, казалось бы, смешного: запретить аббревиатуру Ассоциации, запретить выбирать почетных членов – мол, это недемократично. Вот какие демократы засели в Министерстве юстиции! Мы судились два года с этим ведомством и, в результате, на прошлом съезде исключили в уставе из форм деятельности проведение судебно-психиатрических экспертиз. Однако, Минюст вновь отказался зарегистрировать Устав, требуя исключить и несудебные экспертизы. Мы повторно подали в суд, организовали мощную кампанию поддержки профессиональных и правозащитных организаций, Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, Всемирной психиатрической ассоциации и спустя год после съезда, в мае 2005 года, добились регистрации. Новый устав опубликован во 2-м выпуске нашего журнала за 2005 год.
Все это, как и многое происходящее в стране, может легко вызвать и вызывает у немалого числа коллег искушение оправдывать свою пассивность, свое бездействие даже в самых кризисных ситуациях ссылкой на внешние обстоятельства, на политику властей, на выстроенную вертикаль.
По этому поводу можно спросить: а в каких условиях работали наши классики, тот же Сергей Сергеевич Корсаков?
Его профессиональная деятельность пришлась на царствование Александра III (1881-1894), известное как эпоха контрреформ:
Ничуть не лучше было и царствование Николая II, на которое пришлась деятельность Владимира Петровича Сербского:
Вырванный революцией 1905 года манифест 17 октября, создание Думы были проанализированы и охарактеризованы Максом Вебером как переход России к псевдоконституционализму и псевдодемократии.
Не лучшими были и личности императоров: Александр III пьянствовал, Николай II был посредственностью.
Мы видим, что условия деятельности наших классиков были ничуть не легче нынешних. Вопреки этому С.С.Корсаков пренебрег личным предупреждением высокого полицейского чина и воздал должное изгнанному по политическим мотивам основоположнику нашей гигиены Ф. Эрисману (1896), а В.П.Сербский вовсе не пускал полицейских на порог клиники, за его выпад в адрес министра просвещения был прерван полицией первый съезд Союза русских психиатров в 1911 году.
Какой-нибудь будущий Фоменко мог бы доказывать, что это был один виток истории, а не три - четыре.
Эта тема – взаимоотношений науки и власти - была на примере нацистской и советской биологии тщательно проанализирована и обобщена в этом году в 600-страничном томе профессором Э.И.Колчинским. Эта тема остается высоко актуальной для нас. Она дала почву антипсихиатрической концепции Мишеля Фуко. Но антипсихиатрия отождествляет психиатрию с полицейской психиатрией, что основано на опыте тоталитарных стран, но даже для них не вполне верно. Как раз борьба с полицейской психиатрией в высокой мере характеризовала С.С.Корсакова, В.П.Сербского, В.М.Бехтерева и П.Б.Ганнушкина. Следование этой традиции составляет один из основных приоритетов нашей Ассоциации. Полицейская психиатрия – это защита государства и общества от психически больных вместо защиты больных от государства и общества, которые часто рассматривают больных как бремя, если не потенциальную опасность. Между тем, как это самая уязвимая категория граждан. Нетрудно увидеть, что борьба с полицейской психиатрией - это следование зафиксированному нашей Конституцией приоритета Личности перед обществом и государством.
В этом году исполняется
Нашей Ассоциации – 18 лет. Для нас все эти 18 лет были трудными, но мы убедились, что во все времена существует неискоренимая почва для такой организации как наша. Вопреки всему в Ассоциацию продолжается приток новых членов. Но мы и потеряли за последние три года наших замечательных коллег:
проф. Ирину Викторовну Шахматову-Павлову;
д.м.н. Евгения Николаевича Крылова;
д.м.н. Валентина Алексеевича Галкина;
проф. Любовь Акимовну Стукалову;
а также активно сотрудничавших с нашей Ассоциацией Николая Георгиевича Шумского, Бориса Владимировича Шостаковича и сыгравшего важную роль при возникновении Ассоциации Отто Рудольфовича Лациса.
Прошу почтить их память вставанием.
Подведем итоги главного из того, что удалось осуществить за истекшие три года и сделаем это по обычному плану трех основных приоритетов нашей деятельности: собственно профессиональному – клинической психиатрии, правовой основе психиатрии и разгосударствлению психиатрической службы.
Итак, что удалось сделать нашей Ассоциации в области клинической психиатрии?
Это, прежде всего, издать в 2006 году к 10-летию ежемесячных открытых клинических разборов семисотстраничный том «Клинические разборы в психиатрической практике» под редакцией проф. А.Г.Гофмана. Корпус этой незаменимой для молодых психиатров - и не только для них - книги, собранной и рубрифицированной д-ром А.Ю.Магалифом, составили избранные разборы из «Независимого психиатрического журнала», которые проводили проф. А.Г.Гофман, проф. Ю.И.Полищук, проф. В.Г.Ротштейн, проф. Н.Г.Шумский и д-р А.Ю.Магалиф. Шесть разделов этой книги: аффективные расстройства, шизофрения, расстройства личности, невротические и соматоформные расстройства, органические психические расстройства и алкогольные психозы, позволяют существенно активизировать и обогатить читателя практикой клинико-психопатологического анализа и постановкой нозологического диагноза у конкретных больных. Почин их использованию в процессе обучения студентов положил на своей кафедре проф. А.О.Бухановский, и этот опыт важно распространять как можно шире. Такой книги у нас еще не было. Не случайно ее двухтысячный тираж стремительно разошелся. В перспективе нам видится аналогичное издание с видеозаписями клинических разборов, что позволит существенно приблизиться к феноменологическому подходу. Наконец, сами клинические разборы ежемесячно продолжаются, собирая немалую разнообразную аудиторию, среди которой много молодежи.
В этом году нам удалось при финансовой поддержке посольства ФРГ, которому мы выражаем глубокую благодарность, издать 760-страничный том работ Артура Кронфельда «Становление синдромологии и концепции шизофрении». Эти работы, написанные в 1935-1940 гг., представляют одну из вершин обоснования и исторического становления синдромологии, клинико-психопатологического анализа и нозологии, оставляя далеко позади по своему уровню современную критику нозологии. Чрезвычайно актуальной для нас является аргументация Кронфельдом ошибочности противопоставления эндогенных процессов и экзогенных типов реакций, и, особенно, резкая критика им концепции смешанных форм, прояснение проблемы мягкой шизофрении как формы, а не стадии шизофрении, разработанный им гетеротипизирующий структурный анализ синдромов и мн.др. Предпринятое издание сделает, наконец, доступным это заветное чтение наших лучших клиницистов, которое полностью сохранило свою актуальность. Более того, перевод на немецкий язык основной работы Кронфельда – «Проблемы синдромологии и нозологии в современной психиатрии» впервые введет ее в международный научный оборот и еще сыграет крупную роль в дальнейшем развитии синдромологии.
К 120 - летию самой выдающейся отечественной работы по психопатологии – монографии В.Х.Кандинского «О псевдогаллюцинациях» (1885) мы опубликовали ее заключительную обобщающую главу с приложением, опущенным А.В.Снежневским в ее переиздании 1952 года (2005, 1), а также – впервые – замечательную лекцию А.К.Ануфриева о реккуретной шизофрении (2005, 4).
Мы перевели классическую феноменологическую работу Х.Лопеса-Ибора старшего «Бредовое настроение», которая существенно расширяет и углубляет представление о продуктивной психопатологической симптоматике, и осуществили перевод чрезвычайно актуальной работы Альфреда Крауса «Вклад феноменологически-антропологического подхода в диагностику и классификацию в психиатрии» (2006, 1), а также Хуана Меззича и Карлоса Берганса «Цели и модели диагностических систем» (2005, 4) и Б.Фулфорда и Д.Стангеллини «Факты и ценности в психиатрическом диагнозе» (2006, 2). Все эти работы ориентированы навстречу МКБ-11.
В целой серии выпусков журнала приведены клинические наблюдения, обосновывающие выделение д-ром В.Г.Остроглазовым нового психопатологического феномена – аутоперсонамнезии (2004, 4; 2005, 1, 2, 3; 2006, 3), феноменологические наблюдения д-ра И.М.Беккера и д-ра Л.М.Литвака, изложение посвященной Ясперсу конференции в Москве с участием гейдельбергских психиатров Мундта и Крауса. Журнал опубликовал дискуссии о существе понятия бреда и понятия некритичности (2006, 4; 2007, 1), о наркополитике и заместительной терапии (2005, 3; 2006, 1), а также активно рекомендовал коллегам введение в феноменологию Н.В.Мотрошиловой и «Рефлексивный анализ» Лестера Эмбри.
Мы приняли участие в двух конгрессах ВПА в Каире, где представили критический доклад «Концепция «психотического уровня» в МКБ-10», и во Флоренции; в конгрессе Ассоциации европейских психиатров в Мюнхене; конференции ЮНЕСКО по биоэтике в Москве, международных конференциях в Казани и Калининграде, и, наконец, в XIV съезде психиатров России, где сыграли важную роль в консолидации усилий при Обращении к Президенту России и при выборах председателя РОП. Под эгидой Ассоциации ежегодно проходили Консторумские чтения и студенческие Баженовские чтения.
Процесс деинституционализации на Западе, также как использование психиатрии в немедицинских целях у нас (политических – в советский период, «квартирных» - в последние годы), привели к резкому увеличению столкновения людей с психическими и пограничными расстройствами с законом и судами. В результате, значительно увеличилась роль судебной психиатрии, вплоть до ее выделения в отдельную специальность, что в наших условиях преждевременно, вредно и на современном языке «затратно», и резко контрастирует с ликвидацией специальности детского психиатра. В связи с этим, мы воспроизвели дискуссию о специфике судебной психиатрии психиатров из Канады, Австралии, США, Дании (2006, 3) и поместили серию детальных работ д-ра В.В.Мотова об американской судебной психиатрии (2005, 1; 2007, 1).
Основное отличие судебной психиатрии вовсе не в больших познаниях в области права, а принципиально другой коммуникации врача с больным, не дружески-партнерской, помогающей, а нейтрально-исследовательской, без конфиденциальности. Этим значительно затрудняется, а не облегчается диагностика. Но тем более значимым становится уровень общепсихиатрической подготовки и, особенно, этический уровень психиатра. Между тем, у нас отмечается, и не в первый раз, отрыв судебной психиатрии от общеклинической. Я говорю об этом с полной ответственностью, как из собственного опыта, так и со слов Николая Георгиевича Шумского, который специально занимался этим вопросом. Его монография «Диагностические ошибки в судебной практике» (СПб., 1997) на примере экспертной практики Центра им. Сербского за 20 лет не была востребована в Центре им. Сербского. Наоборот, его вынудили уйти, хотя клинические разборы, которые он вел, - стержень клинической подготовки, а его «Введение в клиническую психиатрию» (М,, 1998) значится в соавторстве с Г.В.Морозовым и превосходит многие другие. В нашем архиве множество актов СПЭ Центра им. Сербского, из которых падение уровня экспертиз очевидно. Что можно, например, сказать об акте, в котором утверждается, что у подэкспертного не было продуктивной психопатологической симптоматики, ни бреда, ни галлюцинаций, а в констатирующей части описано явственное бредовое восприятие, - важнейший феномен, который, как и бредовое настроение, недопустимо игнорировать?
Стержневая рубрика журнала «Из досье эксперта» на конкретных примерах выступлений в судах выразительно отражает резкое падение уровня основного массива судебно-психиатрических экспертиз (СПЭ), часто в самом Центре им. Сербского, с настолько грубыми нарушениями Инструкции Минздрава России «Заключение судебно-психиатрического эксперта» 2003 года (кстати, превосходно написанной), что очевидным делается их откровенная тенденциозность либо грубая небрежность. Констатирующая часть не сопровождается систематизацией, анализом и обоснованием, а сразу переходит в заключительную – ответы на вопросы с квазиобоснованием в несколько строк. Альтернативные версии никогда не рассматриваются, даже когда сами напрашиваются. Частым стал по существу необоснованный отказ от ответов на вопросы суда на основании формальных придирок, а на деле - необходимости приложить больше нестандартных усилий, но есть примеры психиатрических диагнозов на совершенно пустом месте. Есть пример явно искусственного изменения диагноза, установленного самим Центром им. Сербского, перед лицом мафии (2005, 2). Во время выступлений в судах эксперты все чаще не стесняются вводить в суд в заблуждение утверждениями, грубо противоречащими прописным истинам общей и судебной психиатрии.
Причина падения уровня СПЭ лежит на поверхности – монополизм Центра им. Сербского, какого никогда не было при советской власти с уничтожением состязательности экспертов.
В течение длительного времени эксперты Центра им. Сербского даже использовали формулу «считать невменяемым», да еще в императивной форме – «следует считать невменяемым», и т.п., что является прерогативой суда. В течение нескольких лет мы вынуждены были давать разъяснения в судебных заседаниях по этому поводу. Не без сопротивления удалось положить конец этой практике.
Затем последовал период, когда вместо вопросов по существу дела от нас, выступающих не от Ассоциации, а индивидуально, требовали лицензию на экспертную деятельность, путая или забывая разницу должностного или процессуального значения понятий эксперта или специалиста, словно не сам суд решает заслушать специалистов разных сторон. Потом стали – в нарушение закона – укорять в отсутствии чинопочитания: как Вы можете критиковать центральное учреждение страны? В самое последнее время, чтобы не приобщать к делу наши письменные разъяснения, придумали оформлять нас не специалистами, а свидетелями, а потом – на основании того, что мы имели дело не с подэкспертными, а только с их медицинской документацией, – не принимать в счет наши показания, словно эта комбинация не была ясна с самого начала.
Таковы в своей массе современные суды. В результате, многие дела неимоверно затягиваются, длятся годами, пожирая массу времени у всех, причастных к делу и разоряя менее состоятельную сторону. Массовый характер таких сценариев лишает суды уважения и доверия. Так, сохраняется неослабевающий поток дел с обкрадыванием психически больных, превращением их в БОМЖей в результате квартирного мошенничества, технология, распространившаяся уже на психически здоровых людей пожилого возраста, и нередко явно коррупционная. ПНД, даже с хорошей репутацией, делаются вольными или невольными соучастниками таких дел. Выдавая направления в психиатрический стационар, они целиком полагаются на заявления родственников или даже соседей, часто не проверяя этих сведений, которые начинают фигурировать как «объективный анамнез» или включаются в него без четкого указания, с чьих слов они получены.
Множество скандальных дел с участием подчас всем известных фигурантов не становится предметом разбирательства ни профессионального, ни этического, в силу сложившегося глубоко порочного принципа не выносить сор из избы, а пребывать в нем, и – таким образом – не оказывает должного влияния и плодит их повторение.
Что касается Европейского суда, заваленного делами из России (20%), то уже начались репрессии за обращение туда. - Мы следим за исполнением решения Европейского суда по делу Ракевич: внести в российское законодательство статью, позволяющую обращаться в суд самому недобровольно госпитализированному.
Уничтожение состязательности экспертов (главного условия реальной независимости СПЭ) и, таким образом, ее тотальное огосударствление получило крайне уязвимое квазиобоснование в «Российском психиатрическом журнале» (2005, 1 и 2006, 2) - органе Центра им. Сербского в форме отклика на нашу статью об этом эпохальном для отечественной судебной психиатрии событии (НПЖ, 2005, 2, 46 и 67; 2006, 2, 71), событии, роняющем репутацию нашей судебной психиатрии, открывающем дорогу административному произволу. Из самого Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности» такое огосударствление вовсе не следует, но с помощью кулуарно подготовленных подзаконных актов и ведомственных инструкций Центр им. Сербского целенаправленно добился полной монополии, не смущаясь недоброй славы, повторяя собственную историю, которую снова переписали на советский лад, что уже никого не обманет.
За последний период повторился очередной виток религиозных дел, образцом которых является опубликованное в нашем журнале дело имама Пятигорской мечети. Оно высветило широкий спектр положения вещей на сегодня и, прежде всего, полную формальную обюрокраченность и равнодушие к сути дела. – Под разнарядку борьбы с ваххабизмом попал заведомо далекий от него человек – просто на этой территории не нашлось никого другого. Шантажом и допросом с пристрастием из юноши и двух подростков выбили лже-свидетельства по возбужденному уголовному делу о вымогательстве со стороны имама, который их, наоборот, облагодетельствовал. Все дело опиралось на показания 18-летнего инвалида детства, который последние годы ежегодно поступал в психиатрический стационар с диагнозом «органическое расстройство личности». Адвокат попросил нас дать разъяснения относительно этого диагноза. Но судья отказался приобщить к делу фактически простую цитату из МКБ-10. Более того, в нарушение УПК он отказывался допустить меня на заседание и только после длительного препирательства с адвокатом оформил свидетелем, а не специалистом. Он был в растерянности, так как получил соответствующую установку, а тут все свидетели отказались от выбитых у них показаний. На увещевания судьи вернуться к первым показаниям инвалид детства по психическому расстройству ответил: «Не могу, совесть замучила». Уж не это ли признак психического расстройства в наше время?
Мы показали научную несостоятельность вышедшего в прошлом году «руководства для врачей» В.Э.Пашковского «Психические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями», которое опирается на ненаучную, давно одиозную, но зато востребованную позицию М.Сингер - С.Хассена, и Центра им. Сербского вместе с одиозными А.Дворкиным и А.Кураевым, игнорируя научное религиоведение. Их, а не эксперта Минюста проф. МГУ И.Я.Кантерева приглашают в Думу и на ТВ, как экспертов и специалистов. Мы показали также несостоятельность постыдного «обезьяньего процесса» (2004, 4; 2005, 3). Психиатров начинают приглашать для оценки возможности причинения вреда психическому здоровью обрядами, картинами и даже текстами, причем полезного содержания, но якобы содержащими скрытый вредоносный потенциал. Это не просто падение в суеверное невежество тьмы средневековья, - это еще цинично раскрученные наживы ради фальшивки типа реанимированной утки о 25-м кадре в кино и телевидении, психотронного оружия Акимова, компьютерных психотехнологий Смирнова, воскрешения умерших Грабового, колдовства, магии, целительства, всегда пышно расцветающих в эпохи кризисов. Следователя по особо важным делам, усилиями которого был арестован Грабовой, самого пытались представить психически больным, так как у успешного в оперативно-азефовском стиле коммерческого проекта Грабового есть могущественные покровители. Деятельность Григория Грабового – новоявленного Христа – вершина кощунства, но кощунством у нас назвали художественную выставку, натравив на нее провокаторов и подобрав соответствующих экспертов.
Мы приняли участие в архангельском деле, где преследования коснулись уже не религиозной, а общественной организации «Духовное возрождение северян», занимавшейся общеполезной просветительской деятельностью. Наконец, появились и отдельные политические дела. Они не приняли характера системы, - но, с одной стороны, - все технологии давно готовы и отработаны на религиозных организациях, а с другой – новые резиновые формулировки закона об экстремистской деятельности, разжигании розни, оскорблении чиновников неизбежно автоматически направят поток оппозиционно настроенных граждан и просто недовольных на судебных психиатров, как это было в свое время с формулировкой «за клевету на советскую власть». И немалый процент из них окажется с психиатрическим диагнозом, повторяю, автоматически, даже без специальной установки, без какой-либо клинической нужды в этом.
Но вот месяц назад к нам на освидетельствование приехала женщина из города Могилева в Белоруссии, - яркий пример чисто политического использования психиатрии. После нескольких предупреждений не ездить в Минск для участия в акции протеста, ее поместили в психиатрическую больницу. Через три дня выпустили, но поездка была сорвана, цель достигнута. Такие акции еще и давнишний способ дискредитации и запугивания окружающих, со стороны государства это называется террором. Особенно характерным было то, что она не смогла найти ни в своем городе, ни в Минске никого из психиатров, кто согласился бы ее освидетельствовать.
Поэтому не случайно появление 500-страничной монографии «Карательная психиатрия в России», подготовленной Международной Хельсинкской Федерацией по правам человека, на которую мы откликнулись критической рецензией (2005, 1), указав на недопустимость отождествления понятий «карательная психиатрия» и «советская психиатрия», на совершенно недостаточное изложение ситуации в постсоветский период, хотя это отражено в разделе «Хроника» нашего журнала и проведенном в 2004 году мониторинге психиатрических стационаров 61 региона страны, на антипсихиатрическую риторику и т.п., и подчеркнули необходимость сотрудничества правозащитных организаций с НПА России во избежание ошибок в такой сложной области как психиатрия.
Как сторонники сохранения живой памяти о прошлом, мы позаботились, чтобы коллеги из Центра им. Сербского познакомились с книгой Виктора Некипелова «Институт дураков», а читатели журнала узнали ее содержание. О правдиво и талантливо схваченной в этой книге работе знаменитого четвертого отделения проф. Д.Р.Лунца – сердцевине карательной психиатрии – говорили все, кто прочел ее, в частности, ветеран Центра проф. Б.В.Шостакович.
Но перед лицом легко прогнозируемой опасности повторения прошлого делается все, чтобы ее усугубить. – Прежде всего, отрицается это прошлое. Государственные каналы ТВ и официоз Правительства – «Российская газета» предоставляют место только такой позиции.
В этом отношении, пожалуй, только наш журнал проводит последовательную установку на высокую значимость истории психиатрии, ее неослабевающее актуальное звучание, уроки истории нашего предмета, высокие и низкие, как сплетения каждый раз сложнейших узлов, чрезвычайно поучительных для анализа: традиции, в которых можно черпать силы, и ошибки, о которых нельзя забывать. Это еще и способ разобраться в фильсифицированной и мифологизированной картине прошлого, в реальной ценности идей и концепций. История предмета, освобожденная от всего наносного, - могучий источник энтузиазма, углубленного понимания и широкого горизонта. Во многих современных руководствах и учебниках по психиатрии этот раздел фактически выродился, либо дается в совершенно искаженном формальном виде.
За последние три года, пользуясь юбилейными датами, мы воздали должное С.С.Корсакову и В.Х.Кандинскому, критически проанализировали достижения и издержки Э.Крепелина, З.Фрейда и М.Фуко, их современное звучание, роль Вильгельма Крамера, выдающиеся вклады Льва Марковича Розенштейна, Артура Кронфельда и Филиппа Вениаминовича Бассина, вклад папы Иоанна-Павла II, политическое завещание Карла Ясперса и его знаменитое интервью редактору «Шпигеля», и, наконец, апологию В.Розанова как востребованного нашим временем типа Смердякова и смердяковщины.
Разумеется, мы выбираем те события прошлого, которые имеют современное звучание, значимое для нашей профессии. 60-летие Победы – это прежде всего, основание показать ничтожную цену у нас человеческой жизни. 60-летие Нюрнбергского процесса – рассказать о страшных подробностях уничтожения 180-тысяч психически больных и принудительной стерилизации около 400 тысяч больных нацистами, о поведении при этом врачей и персонала, чтобы более непосредственно прочувствовать и осмыслить то, что называется исполнением преступного приказа. На актуальность темы двойной лояльности указывает открытие последнего съезда Ассоциации европейских психиатров докладом ее президента, предстоящего президента ВПА Марио Майя «Конфликт интересов» (2005, 2), опубликованный в НПЖ. Эта тема приобрела актуальность в силу десакрализации жизни, деградации смысла понятия «психически больной» до «потребитель психиатрических услуг» и падения социального статуса врача.
В нашей работе «Терроризм и психиатрия» (2005, 3) уточнена терминология и показано, что социальная востребованность этой темы привела к преувеличению всеми своих возможностей, как это сделали проф. П.И.Сидоров и проф. В.С.Ястребов. Последний даже выступил в Корсаковском журнале (2004, 6) с утверждением, что психиатрический компонент современного терроризма становится одним из основных и ввел выражение «психопатологическое оружие». Негоже психиатрам раскручивать эту тему, тем более, что – наряду с резиновыми понятиями «информационной безопасности» и «аналитического шпионажа», т.е. интеллектуальной обработки открытых данных, - уже дошла очередь до «духовной безопасности», уже получившей организационное воплощение. Ложное, как мы неоднократно документировали, обвинение так наз. «деструктивных культов» в манипулировании зависимыми личностями переносится на источники терроризма. Но эта страшилка – новая редакция криминальной опасности сомнамбул – давнишняя идея писателя-фантаста Рона Хаббарда и трех его организаций. Вот что пишет президент одной из них - Международной гражданской комиссии по правам человека в широко растиражированном докладе «О роли психиатрических средств и способов в порождении международного терроризма»: «...терроризм – это плод усилий сумасшедших... Эти сумасшедшие, - результат применения психологических и психиатрических методов, нацеленных на контроль над разумом и поведением. Самоубийцы-смертники неразумны – это слабые духом и податливые личности... Это – искусственно созданные убийцы». Так, блефование в погоне за финансированием в чуждой психиатрии сфере оборачивается против нее самой. – Вполне закономерный предвиденный итог добровольного вовлечения в политику.
Мы постоянно, с момента создания, противостоим политизации, а то, что иным нашим недоброжелателям выглядит как политизация, - не более, чем защита профессиональной автономии, на которую власть непрерывно покушается.
Но главную опасность для психиатрии мы видим не в открытых выпадах антипсихиатров, а в «латентных формах антипсихиатрии» (2005, 4). К ним относятся использование психиатрии в немедицинских целях, исключение из МКБ из перверсий одного только гомосексуализма и, наряду с этой политизацией и социологизацией, и все другие формы редукционизма – психологизация, биологизация и т.д.
Объявленная реформа психиатрической службы на наших глазах также превращается в форму такого редукционизма – экономического, «ресурсосберегающего». Именно такой приоритет не постеснялся озвучить министр здравоохранения, впервые менеджер, а не врач на этом посту. Кощунственно прозвучали его выступления со ссылками на затратные болезни и постарение населения, которое поняло его так, что неплохо бы, чтобы все «затратные» вымерли.
Мы отразили в журнале опыт аналогичных реформ в восточноевропейских и прибалтийских странах, согласно которому сокращение числа психиатрических стационаров с переходом на полустационарные и диспансерные формы помощи, тем более бригадные, сулящее на первый взгляд существенную экономию средств, в конечном счете, дороже, затратнее прежних (2004, 4; 2005, 2 и 4; 2006, 4). Но нас не услышали, так как реформа готовилась кулуарно, сверху, без привлечения профессионалов различных направлений для критического обсуждения. Обсуждения устраивались пост-фактум, проформы ради.
При Минздравсоцразвитии, как и при других ведомствах, были организованы общественные советы, один во главе с председателем Лиги защиты прав пациентов А.В.Саверским и другой под председательством проф. В.С.Ястребова при главном психиатре-эксперте Министерства Т.Б.Дмитриевой. В оба совета нас не пригласили, они были укомплектованы из более конформных людей, имитируя представительство гражданского общества. Достаточно прочитать в Интернете уставы этих общественных советов, чтобы поубавить всякий энтузиазм – это быть на коротком поводке. Автор типового устава сказал нам: вы не должны действовать бесконтрольно, самостоятельно; лучше приходите в прокуратуру и помогайте нам; поручений найдется достаточно. Общественный контроль, взаимный контроль воспринимаются уже с возмущением. Но при необходимости тут же быстро имитируются. Отрадным исключением является пермский опыт, где решением губернатора введен общественный контроль закрытых учреждений социальной сферы.
Мы отразили в журнале (2006, 2) обсуждение на международной конференции в Калининграде Европейского плана действий по охране психического здоровья (опубликованном в журнале «Социальная и клиническая психиатрия», 2005, 3), разработанного на основе соответствующей Декларации, под которой есть подпись и нашего министра здравоохранения, и где «психическое здоровье и психическое благополучие», а также профилактика, лечение и реабилитация лиц с проблемами психического здоровья признаются приоритетными задачами. Тем самым появилось основание апеллировать к этому факту, который все еще остается пустым заявлением, отражая отсутствие национальной стратегии в области психического здоровья.
В этом направлении мы разработали программу дестигматизации, визуальный ряд которой разместили на стенде правозащитной выставки, которая началась в бывшем Музее революции в Москве, а затем ездила по ВУЗовским центрам России. К 10-летию организации «Общественные инициативы в психиатрии», организовавшей движение групп взаимной поддержки, мы опубликовали текст подготовленной ею брошюры «Помогая другим, помогаешь себе». В 2006 году мы провели обучающий семинар в Иркутске для представителей Уполномоченных по правам человека региона Восточной Сибири и Дальнего Востока, а также совместное совещание Уполномоченного по правам человека Свердловской области, главных врачей психиатрических больниц этого региона, а также встречи с коллегами Воронежа, Владимира и т.д.
Мы откликаемся в журнале, на своем и нескольких других сайтах, на радио и в прессе на все острые, волнующие общественность темы, связанные с психиатрией, занимая взвешенную и нелицеприятную позицию, на дело Андрея Сычева, например, на психическую эпидемию в Чечне, на доклад акад. А.И.Воробьева о тюремной медицине, на унизительное положение наших стационарных больных, многие из которых размещаются в давно непригодных по санитарным нормам помещениях, на нынешнее катастрофическое положение с циклодолом и инъекционными пролонгами для психически больных с инвалидностью. Мы начали работу по изучению суицидов, а также жестокости и насилия в армии и уже приняли участие в ряде судебных процессов (в Ростове-на-Дону, Владивостоке и т.д.), где удалось добиться наказания виновных. Это открывает очень мрачную картину. Приходится иметь дело с ложными показаниями и самооговорами в силу пыток, не с суицидами, а доведением до суицида или убийствами, списанными на суицид или неосторожность, т.е. с круговой порукой, а чаще страхом.
В прошлом году мы выступили с протестом против солдафонски грубого стиля обращения с врачами зав.медов нескольких московских психиатрических больниц. Ни при каких обстоятельствах нельзя строить отношения с коллегами на таком основании, фактически дедовщине в собственной среде.
Среди различных форм сотрудничества с Российским обществом психиатров – мое постоянное участие часто в роли оппонента в заседаниях Президиума его Правления.
За истекшие три года через общественную приемную Ассоциации, осуществляющую медико-правовые консультации, прошло около 900 человек, из них 116 прошли комиссионное освидетельствование. Этой деятельности Ассоциации будет посвящен специальный доклад, так же как правовой деятельности. Здесь я только кратко отмечу главное.
По-прежнему наш журнал – единственный, где важное место в каждом выпуске занимают проблемы права в психиатрии. Это раздел ведет Ю.Н.Аргунова – уникальный специалист в этой сложнейшей области, семинары и курсы лекций которой делаются все более и более востребованными. Сейчас это курсы для врачей ПБ им. Н.А.Алексеева, на очереди курс для врачей ПНД Москвы, а потом – для психиатров Московской области. Мы издали вторым, вдвое расширенным и обновленным по январь 2007 года изданием ее пособие «Права граждан с психическими расстройствами». Принципиальную важность имеет публикация юриста А.В.Деменевой, доведшей до победы дело Тамары Ракевич в Европейском суде, «Проблема обеспечения процессуальных гарантий при назначении СПЭ в аспекте обязательств России в отношении постановлений Европейского суда по правам человека». За это время в Ассоциации приобрел соответствующий опыт новый юрист С.М.Курбанов, защитивший диссертацию и ставший руководителем курса правового обеспечения медицинской деятельности в Новом Российском Университете. Поражает контраст юридического вклада нашей Ассоциации с ее резко ограниченными финансовыми возможностями и Государственного центра им. Сербского с его ресурсами и протекционистскими возможностями в Минздравсоцразвития.
С 1 сентября 2004 года произошло ухудшение закона о психиатрической помощи, в котором (впрочем, как и в других 150 социальных законах) гарантии высокого качества психиатрической помощи снижены с федерального, на региональный уровень. Исчезло «обязательное государственное страхование» и конкретизация компенсации ущерба при причинении вреда здоровью, при инвалидности и смерти для работников психиатрической службы. По всему тексту слово «защита» заменено словом «поддержка», а слово «льготы» - словом «гарантии». Это уже общегосударственный политический курс (2004, 3).
Нам удалось объединить усилия всех коллег, обеих всероссийских психиатрических организаций и организации родственников психически больных и организовать совместное письмо от имени XIV съезда психиатров России на имя Президента о реализации, наконец, 38 статьи закона, являющейся гарантией исполнения всего закона для наших стационарных больных. 10 декабря 2005 года это письмо было лично вручено Президенту Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации. Президент наложил резолюцию «профинансировать» создание независимой от органов здравоохранения службы защиты прав пациентов психиатрических стационаров. Однако, несмотря на совместные усилия д-ра Б.А.Казаковцева, Аппарата Уполномоченного по правам человека и наши, а также публикацию нами европейского опыта по этой теме, дело не просто застряло, а натолкнулось на отрицательную позицию Минфина и Минэкономики. Сейчас в предвыборный год, спустя 14 лет неисполнения одной из ключевых статей закона, эта ситуация настоятельным образом диктует необходимость обращения от имени нашего съезда, к которому, конечно, присоединятся и РОП, и организации родственников психически больных, с требованием исполнить резолюцию Президента и, наконец, уважать и исполнять Закон.
Мы приняли участие в составлении двух альтернативных докладов, представляемых в ООН, - о пытках и о правах ребенка в России, а до этого – о социально-экономических правах, и встречах с председателями соответствующих комитетов ООН, в предотвращении неправильного перевода ключевого места в Конвенции ООН по правам инвалидов, и т.д.
Приоритет международного права – наиболее действенное средство, которым мы располагаем, если не считать главного – нашей с вами решимости действовать каждому на своем месте в соответствии со своим профессиональным долгом.
Подводя итоги нашей деятельности за последние три года, мы видим, что – вопреки попыткам уничтожения и ничтожности финансовых средств – Ассоциация:
Ровная гражданская позиция на протяжении 18 лет снискала Ассоциации авторитет, проявившийся на XIV съезде психиатров России.
Каковы первоочередные задачи Ассоциации? Это мы решим все сообща сегодня. Эта задача вынесена в название съезда. Конечно, его программа уже является такой попыткой. Достаточно было посмотреть на проблематику 12 комиссий и 16 секций Российского общества психиатров, чтобы увидеть, что самая главная и неисчерпаемая – общая психопатология и клиническая психиатрия – оказалась в самом конце списка, последней, чем зафиксировано, что она была предложена только в момент утверждения, что называется вдогонку, «под занавес». А ведь это по необходимости всегда наш первый приоритет. Трудность состоит в его адекватной, на должном уровне конкретизации. Здесь важно осмысленно, сравнительно-исторически, на макроуровне видеть происходящие процессы саморазвития нашего предмета и, критически их анализируя, действовать целенаправленно, не идя на поводу инородных влияний фармакофирм, моды, собственного удобства, политической злобы дня и т.д.
Перед лицом политтехнологий времен двух последних императоров, в годовщину Большого Террора, наше профессиональное сообщество замерло, спрятало голову в песок. Между тем, приверженность профессиональным ценностям обеспечивает высокую толерантность. Перед нами пример позиций Бехтерева и Сикорского, Сербского и Рыбакова в сходную эпоху. Выбор всегда за нами, и в нем наше будущее. Мы все причастны тому, каким оно будет.
Ю.С.Савенко
[1] Зубатовщина – политика «полицейского социализма», названная по имени ее инициатора, начальника Московского охранного отделения с 1896 г. С.В.Зубатова, создателя системы полицейского сыска. Под его контролем в Москве были организованы общества взаимной помощи рабочих механического производства, текстильщиков и др., а с 1902 г. и в Санкт-Петербурге через посредство священника Г.Гапона, который организовал первую всеобщую стачку в России. Венцом всего этого была азефовщина – атмосфера и практика всеобщего провокаторства, где концы сомкнулись с началами, так что Евно Азеф – руководитель боевой дружины эсеров, acme терроризма в России, - организовал убийство министра внутренних дел Плеве, в агенты которого был завербован, и выдал немало своих товарищей. Распутинщина – проникновение во власть и влияние на государственные дела безграмотных, иррационально и коррупционно ориентированных людей, в конечном счете синоним разложения государственной власти.