Чтобы по достоинству оценить блестящее искусство Ф.В.Бассина как теоретика и полемиста, надо хорошо знать эпоху, в которую ему пришлось работать. Это было время, когда новые пути в науке и даже любые отклонения от принятых стереотипов, освященных авторитетом классиков марксизма-ленинизма, следовало облекать в идеологически приемлемые формы. В его лице отечественная психоневрология имела человека, настолько большей рефлексии, что он мог позволить себе дружелюбно трепать самых злых церберов цензуры, официальных и добровольных, беря их шкуру на шее, морде, загривке в складку, ласково заговаривая их бдительность. Необыкновенная непринужденность и изящество, с которыми он это проделывал, удивительно сочеталась с его насмешливо ироничным вольтеринским обликом.
Новые идеи и сведения, о которых впервые узнавали и по которым учились, преподносились им в отрицательной форме уничтожающей критики, но при этом очень подробно и содержательно проговаривались, вовлекались в научный оборот, повышая уровень дискуссии, а не просто клеймились как идеологически чуждые, чем довольствовалось рутинное большинство работ, не утруждавших себя усилиями все более тонкого осмышления.
Идеология, вознамеривавшаяся быть одновременно наукой и религией, под напором необходимости интеграции новых открытий, незаметно подтачивала собственные консервативные устои.
После сокрушительных для науки, в частности, для психиатрии, ВАСХНИЛовской (1948) и двух Павловских сессий (1950-1951) и последовавшей эпохи господства вульгарной версии о высшей нервной деятельности, 1962 год ознаменовался Всесоюзным совещанием по философским вопросам физиологии высшей нервной деятельности и психологии, которое поколебало механистические представления эпигонов И.П.Павлова и определило более либеральное направление отечественной психоневрологии на IV Всесоюзном съезд невропатологов и психиатров. Выдающуюся роль в этом повороте сыграла деятельность Ф.В.Бассина.
Невозможно переоценить его совместную работу с Николаем Александровичем Бернштейном и Львом Павловичем Латашом о соотношении структуры и функции мозга (1966), которая внесла предельную ясность в этот предмет вечного раздора противоборствующих школ, его преодоление вульгарной критики психоанализа (1960-1968), его вклад в дискуссию о проблеме причинности в медицине, роли недостаточности компенсации в возникновении болезни (1969), его дискуссии о предмете психологии с А.Н.Леонтьевым (1971 -1972) и о психоанализе c Musatti (Милан), Ey, Brisset, Smirnoff, Koupernik, Klotz (Париж), Wittkower (Монреаль), его выступления по проблемам предболезни, психосоматики, психологической защиты, преодоления болезни, личности, установки, бессознательного.
Это были, всякий раз, не продиктованные моментом неожиданные увлечения, а давно выношенные идеи, выросшие из их углубленного изучения и собственных экспериментальных исследований. Так, проблеме установки была посвящена его большая рукопись еще 1944 года, а среди экспериментальных работ – обнаружение неизвестных до того форм электрической активности (1949-1950), разработка оригинальных методик записи биотоков желудка и нижних отделов спинного мозга человека, пионерские работы в области преднастройки на примере нервно-мышечной регуляции.
Этот собственный выдающийся экспериментальный опыт в области электрофизиологии (с начала 1930-х гг. он руководитель электрофизиологической лаборатории) наполнял его полемические доводы и теоретические построения жизненностью, придавал им архитектоническую законченность и прочность.
В годы войны Ф.В. работал психиатром, а затем хирургом. С 1943 года он снова возглавил электрофизиологическую лабораторию в отделении нейровосстановительной нейрохирургии Института психиатрии, которым руководил А.С.Шмарьян. С 1945-1976 гг. работал в Институте неврологии АМН СССР, где поседение 20 лет заведовал лабораторией клинической нейрофизиологии и весь этот период представлял отечественную клиническую нейрофизиологию на международных конгрессах, симпозиумах, в публичных дискуссиях. Уже к 1975 году он опубликовал 159 работ и три монографии. Изданный им в 1978-1985 гг. грандиозный четырехтомный труд «Бессознательное» стал основой международного интердисциплинарного симпозиума, окончательно взломавшего консервативные представления советской нейрофизиологии. Труды этого эпохального симпозиума, дискутировавшего материалы четырехтомника, составили пятый том, который так и не увидел свет. Конечно, легко пенять на среду, ситуацию, обстоятельства. Но, главное, - не нашлось человека с тем живым веселым энтузиазмом, которым обладал Филипп Вениаминович.
А ведь работы такого уровня нисколько не устарели до сих пор. По-прежнему актуальны критические соображения Ф.В. в отношении различных конкретных неформализуемых операций, в частности, понимания неформализуемого смысла в отличие от формализуемых значений; в отношении непосредственных, ближайших причин возникновения заболевания, которые почти всегда представляют проблему срыва, установившихся в более раннем периоде (фазе «скрытой подготовки») процессов компенсации; в отношении уязвимости системной концепции, которая, «отвергая жесткую локализацию функций, легко мирилась с идеей жесткой локализацией компонентов функций, тогда как представление о жесткой локализации особенностей нейродинамики, определяемых операторами в нейронных сетях, свободно от этой ошибки, так как деятельность оператора не привязана к какой-то одной функции»; и многое многое другое.
Со времени смерти Филиппа Вениаминовича Бассина у нас так и не появилось теоретика такого масштаба и такой глубины, что определяет разброд в исследованиях и представлениях, а самая память о нем не ознаменовалась до сих пор изданием его избранных трудов.
Ю.С.Савенко