От редактора. Одним из распространенных мифов обывательского сознания является представление, что случаи особой жестокости, бесчеловечности, особенно вне аффекта, – признак психического расстройства. Именно на этом основании нередко утверждается, что лидеры Третьего Рейха, организаторы и исполнители массовых казней и пыток – психически неполноценные люди. Приведенный отрывок – одно из многочисленных свидетельств полной произвольности такого взгляда, циркуляция которого выгодна как авторитарным властям, таки и рабскому сознанию. И это одна из форм использования психиатрии. «Не-победные» материалы, которые мы приводим, исходят из убеждения, что наилучшим образом почтить Победу – это постоянно помнить и напоминать о ее уроках, а не заменять их демагогическими здравицами.
После всех довоенных социальных разбоев против собственных народов ИД справедливо сомневался в их желании воевать за свой режим. Принципиальное недоверие к ним проявилось уже в первый день войны 22 июня 1941 года, когда были приняты Указы Президиума Верховного Совета СССР. Ими предусматривались широкие меры принудительного и карательного свойства к населению и, тем самым, провозглашалось открытие явного третьего фронта против своего народа. Интересно, что сначала указы хотели распространять как секретные, но вдруг 23 июня их опубликовала газета «Правда». Первый Указ содержал только перечень местностей, в которых объявлялось военное положение. Второй Указ «О военном положении» извещал, что в таких местностях вся власть принадлежит армейским военным советам, а там, где их нет, высшему командованию военных частей. Судебная власть фактически в полном объеме заменялась военными трибуналами. В третьем Указе утверждалось Положение о военных трибуналах, которые, в конечном счете, также подчинялись военным советам воинских соединений.
С 17 июля 1941 года Особые отделы во всех воинских частях стали подчиняться не только НКВД, но и комиссарам (членам Военным советов) своих подразделений. (Сталинградская эпопея, с. 14). Таким образом, политкомиссары в армии имели в своем ведение аппарат военных трибуналов вместе с вооруженным отрядом для карательных мер не только против рядовых бойцов и офицеров вплоть до командиров своих частей, но и против своего НАСЕЛЕНИЯ.
Представить себе весь ход этой кровавой войны, кровавой, прежде всего в силу гибели в жестоких муках несметного числа безоружных мирных жителей по вине своего руководства трудно. Люди гибли семьями, домами, поселками и деревнями, городками и городами. Как понять общий взгляд И.Джугашвили на судьбу тех, кто оказывался, например, в прифронтовой зоне?!! По его твердому убеждению ВСЕ ЛЮДИ и все имущество, что остается за линией фронта (или может остаться!) должно быть уничтожено.
Теперь известен приказ № 0428 от 17 ноября 1941 г., подписанный Верховным Главнокомандующим и начальником Генштаба, в котором приказывалось:
«1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км в глубину от переднего края и на 20-30 км вправо и влево от дорог.
Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе немедленно бросить авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и подготовленные диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами...
3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать.» (СКРЫТАЯ ПРАВДА ВОЙНЫ, с. 211)
По этой логике большая часть Европейской России, вся Белоруссия, Украина, Молдавия, Прибалтика должны были превратиться в пустыню?! Да, и в Ленинграде все ценные объекты были уже к сентябрю готовы к уничтожению, как и все корабли Балтийского флота, включая легендарную «Аврору». Но тогда следует логический вопрос: что же спасло все эти земли от полной «огненной» смерти от «своих» рук вследствие таких жесточайших и бесчеловечных приказов?
Возникает неизбежный вопрос: если это происходит летом, то у несчастных людей есть хоть какой-то запас выживания при уходе из своих жилищ, но как же быть зимой? Ведь тогда жители, их скот обречены фактически на немедленную смерть? И чем же тогда своя армия для мирных жителей отличается от армии врага? Кстати сказать, как раз, большинство людей искренне хотело уйти от врага. И многие уходили, но еще больше людей возвращалось, поскольку быстро убеждались, что никто о них не собирается реально заботиться, и поэтому лучше всего пережидать лихолетье под своим кровом.
В силу абсолютного равнодушия Системы к нуждам ОДНОЙ, КОНКРЕТНОЙ личности или семьи выселяемые жители были обречены на смерть или в лучшем случае устройству в тюрьму или в лагерь. Было, ведь, немало охотников заводить дела на «шпионов и диверсантов».
Ответ состоит в том, что сама «живая жизнь» всеми своими силами сопротивлялась антинациональным установкам. Солдаты и офицеры с политработниками там, где могли убить такую жизнь, нередко проявляли «гнилой либерализм» (иногда даже в этом признавались начальству), а само оставшееся по разным житейским причинам население отчаянно боролось за свое право выживать в оккупации. Кроме того, в армии произошло совершенно непредвиденное высшими властями явление. Вся задуманная система принудительных мер к населению была настолько бесчеловечна, и в то же время авторитет высшей власти настолько упал в начале войны ввиду обнажившейся ее неспособности реально предвидеть и управлять ходом событий, что комиссары в абсолютном большинстве своем действовали заодно с командирами. Командиры и политработники неизбежно руководствовались в своей вынужденно репрессивной практике не столько «буквой» карательных предписаний, сколько «либеральными», т.е. общечеловеческими нормами. Тем более, что работа военных трибуналов вскоре показала безграмотность массы судейского состава, потребовалось вмешательство прокуратуры и прочих органов для контроля за ними.
Конечно, протест против режима, вплоть до отказа воевать некоторой части населения и военнослужащих все же имел место. Слишком много преступлений сотворила безжалостная Система во главе с И.Джугашвили против народов России, против своей армии, против родной культуры, против их духовного и религиозного склада. Поэтому были нередки такого рода высказывания, зафиксированные в бумагах особистов: «Сейчас 50% колхозников настроены против Советской власти. Наши генералы кричали, что будем бить врага на чужой территории, а делается все наоборот» (Скрытая правда войны, с. 184).
Неверие в свои силы, упадок воли к борьбе при все новых победах могучего врага, жалобы на голод, на отсутствие вооружения и боеприпасов, на прочие всевозможные нехватки, на нелепые приказы, ведущие к неоправданным массовым потерям – все было. Поэтому среди 3,9 миллионов пленных 1941 года сотни тысяч добровольцев перешли на сторону противника, и начали воевать в качестве обслуги в военной форме, но без оружия. В июле 1941 года имел место вообще беспрецедентный факт: немцами было освобождено из плена без всяких условий более 300 000 человек, в основном, прибалтов, украинцев, белорусов. (Гриф секретности снят, с. 333).
Тогда Сталин нанес новый коварный удар по своей армии. Он объявил ВСЕХ своих военнопленных, рядовых и командиров вместе с политработниками «дезертирами» или «предателями», Приказ № 270 от 16 августа 1941 года Ставки Верховного Главного Командования Красной Армии предписывал всех командиров и политработников, «сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту, как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров. Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава» (Скрытая правда войны, с. 257). Кстати, этот приказ подписан не только Председателем Государственного Комитета Обороны, но и его заместителем В.Молотовым, Маршалами Советского Союза Буденным, Ворошиловым, Тимошенко, Шапошниковым, генералом армии Жуковым.
Все стороны этих проблем сегодня, спустя столько лет после ужасной войны, ужасной по потерям военных и гражданских лиц от чужих и своих рук, должна получить в нашем обществе полное и окончательное разрешение. И начаться ее разрешение сегодня должно хотя бы с объективной оценки приказов и директив в отношении более 5 миллионов воинов Красной Армии, оказавшихся в плену, а также членов их семей. Напомню, что более трех миллионов из них в ужасных муках погибли в немецких лагерях. А оставшиеся в живых и вернувшиеся домой солдаты, офицеры и генералы были на долгие годы упрятаны в свои лагеря. Нужно вспомнить и о тех, почти 400 000 наших военнопленных в финской войне 1939-1940 гг., которые были отпущены финнами домой после заключения мира. Какова же была их судьба, и членов их семей?
Третий фронт безжалостно убивал своих военнослужащих. Только в 1941-1942 годах было приговорено к расстрелу «за паникерство, трусость и самовольное оставление поля боя» 157 593 человека, что составляет шестнадцать полнокровных дивизий. Но мы до сих пор не знаем еще одной страшной цифры: сколько же было репрессировано родственников осужденных военнослужащих.
Возвращаясь к трагическим событиям июля 1942 года в южнорусских степях нужно сказать, что здесь в это время наряду с избиением Красной Армии фашистами имел место и небывалый всплеск уничтожения своих бойцов и офицеров при помощи особых отделов НКВД, трибуналов, заградительных отрядов. И убийствам своих оступившихся воинов по не всегда доказанной вине с последующими карательными мерами к членам их семей способствовал печально известный приказ № 227 от 28 июля 1942 года Народного комиссара обороны Союза СССР, вошедший в историю под именем «Ни шагу назад!». Нужно сказать, что он продолжал линию властей на беспощадные репрессии к своим защитникам, обозначенную в приказе № 270 августа 1941 года.
Этот приказ состоял из двух частей. Первая часть представляла собой правдивый обзор трагических «достижений» Красной Армии летом 1942 года. И эта правда, изложенная военными Генштаба при участии опытного работника слова, каким был И.Джугашвили, завораживала размахом наших бедствий. Разумеется, если при этом отвлечься от проклятых вопросов типа «Кто виноват?». Но сам факт, что сам Верховный Идол снизошел до отеческой беседы со своими непутевыми детьми, буквально потрясал многих красноармейцев, особенно молодых.
Во второй части приказа шла речь о карательных мерах. Учреждались штрафные батальоны для средних и старших командиров, а также политработников. Для младших командиров и рядовых бойцов создавались штрафные роты. В каждой армии формировались 3-5 заградотряда по 200 человек для расстрела на месте отступающих войск.
По этому приказу самым жестоким образом был запущен новый, дополнительный механизм репрессий на фронте. В битве за Сталинград было расстреляно около 13 500 своих воинов, что составляло тогда в этих краях по реальному счету две, а то и три стрелковые дивизии (Бивор, с. 4).
Чтобы избежать возможных упреков в том, что я злоупотребляю иностранными источниками, сошлюсь на всем известного писателя, ныне покойного, который, пожалуй, уже стал классиком современной русской прозы. Виктор Астафьев в послесловии к своему последнему роману о войне «Прокляты и убиты» приводит оглушительную цифру репрессированных своими карателями военнослужащих Красной Армии и членов их семей. ОДИН МИЛЛИОН (В.Астафьев, с. 625). К тому же в романе он убедительно показал, как вслед за страшной гибелью не изменившего, а только отступившего бойца приходит разорение в его отчий дом, происходит надругательство власти над родителями и родственниками.
Первый штрафной батальон Красной армии, составленный из офицеров-«окруженцев», пошел в смертный бой на Сталинградском фронте 22 августа. Их «вину», причину временного пребывания в окружение, еще только предстояло найти и доказать компетентным органам, дознаватели еще только точили перья, но абсолютное большинство их подследственных уже погибло в жестоких, неравных схватках.
В то же время совершенно неожиданно для вождя и самозваных властителей народов России оказались в подавляющей массе своей единодушны в том, чтобы защищать свою Родину, несмотря на все предвоенные социальные горести. Хотя было немало и тех, кто пострадал от беспощадных ударов Третьего фронта ИД, и кто теперь не собирался еще раз оставаться под его ударами. Но так или иначе, защитники Отечества вели войну, находясь постоянно под ударами гитлеровского Главного и сталинского Третьего фронта, каждый миг рискуя погибнуть или под немецкими или под своими пулями. Родственники фронтовиков тоже могли оказаться в оккупации, если задерживались с эвакуацией в ожидании разрешения властей на отъезд. Но при самовольном отъезде ввиду явной опасности они могли оказаться в «своем» концлагере на своей территории.
И все же иногда население дружно проявляло свою волю. Например, в октябре 1941 состоялся несанкционированный верхами исход из Москвы почти двух миллионов человек. Сталинские власти и здесь хотели «кинуть» население, тянули до последнего с началом эвакуации, и в худшем случае, миллионы граждан оказались бы в руках безжалостного врага. Позже власти жестоко разбирались и с теми, кто уехал «без справок» и с теми, кто остался якобы ждать немцев.
В.В.Павлов
[1] Глава из книги Виктора Павлова: «Поговорим об ужасах войны...» . РИФ «Роза мира», изд-во Александра Сазанова. СПб, 2005, 72-78.