От редактора. Помещаемые здесь тексты – лишь небольшая часть обширных материалов, прежде всего, воспоминаний, о замечательном докторе, психиатре и психотерапевте Давиде Абрамовиче Черняховском (1939-2000). Как врач и друг многих академических и писательских семей, он в полной мере соответствовал уровню и духу этой высококультурной среды подлинной российской интеллигенции. Глубоко поучительно как его поведение при попытке спецслужб использовать его в своих целях, так и поведение создателей нашей водородной бомбы. Академик Харитон заставил КГБ принести извинения.
Обращение спецслужб к психиатрам, даже в наше время, часто вызывает у них не полную достоинства гражданскую позицию свободного человека, а услужливо –предупредительную верноподданническую реакцию, готовую пожертвовать даже репутацией среди коллег, забывая при этом о приоритетах своей совершенно особенной профессии, о неподсудности отказа свидетельствовать против своих больных и т.д. Срабатывает стереотип, по выражению Павла Якобия, «полицейской психиатрии» (защищать общество и государство от больных, а не больных от дискриминации). Хотя в традиции наших лучших психиатров, того же проф. В.П.Сербского, было не пускать на порог психиатрической больницы представителей полицейского ведомства, нынешнее руководство Центра им. Сербского пеняет ему теперь за это.
С Давидом Абрамовичем я познакомился в 1969 или 1970 году, будучи студентом. Знакомство произошло у нас дома на улице Горького (Тверской), куда он пришел в качестве врача, лечившего моего отца - философа Юрия Николаевича Семенова, страдавшего от бессонницы и сезонных депрессий. Помню, что его внешность и манера поведения сразу произвели на меня большое впечатление: он был высоким худым брюнетом в очках с небольшими ранними залысинами, высоким лбом, выразительными немного выпуклыми глазами и черными усами. Манера его поведения была очень спокойной и вежливой, говорил он немного замедленно. Д.А. не очень хорошо слышал одним ухом. Когда я спросил его об этом, он сказал, что небольшая тугоухость является результатом детской травмы, полученной в результате драки в начальной школе, возникшей на почве антисемитского оскорбления со стороны его одноклассников или соседских мальчишек (насколько помню, детство Д.А. прошло в небольшом украинском городке). Помню так же, как родители рассказали мне о даре гипноза у Д.А.. После этого я поинтересовался, как часто он применяет этот редкий дар, на что он ответил, что применяет его нечасто, и только для успокоения слишком возбужденных пациентов.
Д.А. стал частым посетителем нашей квартиры и вскоре превратился скорее в друга дома, чем просто во врача. Он приходил к родителям в гости просто так поговорить, поскольку их объединяла общность взглядов, и между ними возник взаимный интерес. Между членами нашей семьи в целом были отношения взаимной любви и уважения, однако не обходилось и без естественных конфликтов. Д.А. беседовал с каждым из членов семьи в отдельности, стараясь сгладить возникшие противоречия и попытаться заставить своего собеседника взглянуть на возникший конфликт другими глазами. Как я теперь понимаю, он по существу, выполнял в нашей семье функции неформального психоаналитика. Удивительно быстро Д.А. завоевал доверие и уважение у всех разновозрастных членов семьи. Через некоторое время у нас дома стали появляться первая жена Д.А. Инна и их маленький сын Юра - ровесник моей младшей сестры. Позже Д.А. часто бывал у нас со своей второй женой Олесей.
Хорошо помню, как Д.А. рассказывал о защите своей кандидатской диссертации, посвященной психиатрическим основам возникновения наркологической зависимости. Оказалось, что диссертация была объявлена «закрытой» в связи с тем, что согласно официальной точке зрения в СССР наркомания как явление не существует, поскольку для нее нет социальных причин. Позволю себе вспомнить известную песню А.А. Галича о Егоре Петровиче Мальцеве (по забавному совпадению - однофамильце тестя Д.А. - писателя Елизара Мальцева). В этой песне Егор Петрович, страдавший от диабета, внезапно чудесным образом выздоравливал, поскольку:
«Центральная газета оповестила свет,
Что больше диабета в стране советской нет!»
Из рассказов Д.А. мне запомнилось также несколько забавных случаев, произошедших с ним в период работы в качестве дежурного городского психиатра. Однажды он был вызван нарядом милиции на Красную площадь. Ему сообщили, что возле Кремлевской стены был задержан подозрительный человек, который долго стоял возле стены и внимательно смотрел вверх. Во время беседы человек сообщил Д.А., что услышал некий голос, повелевший ему срочно придти к Кремлевской стене. Голос сказал: «Ты, Вася, должен полностью довериться мне, и тогда тебе будет очень хорошо. Ты станешь вместо Брежнева Генеральным секретарем ЦК КПСС, будешь каждый день есть натуральные котлеты, пить водку «Экстра» и спать на пуховой перине. Когда подойдешь к стене, то жди моих следующих указаний. И тебя, и всю страну ждут великие перемены». Вася был задержан как раз в тот момент, когда ожидал указаний свыше.
В другой раз Д.А. был вызван к больному, у которого тоже были какие-то странные видения. Больной оказался огромного роста мужчиной, который, увидев врача, немедленно легко приподнял его и посадил на высокий шкаф. При этом больной вовсе не проявил агрессии, а просто объяснил, что на полу находиться очень опасно.
В 1990 году Д.А. написал послесловие к русскому переводу известной книги Нормана Кона «Благословение на геноцид. Миф о всемирном заговоре евреев и «Протоколах сионских мудрецов». Эта книга была посвящена истории создания политической фальшивки, использованной в Германии при подготовке прихода к власти нацистов. Через некоторое время Д.А. обратился ко мне с просьбой попытаться помочь с публикацией в издательстве «Наука» книги израильского историка Савелия Дудакова «История одного мифа. Очерки русской литературы 19-20 веков», продолжающей эту тему, и даже более широко рассматривающей историю антисемитизма в России вплоть до современности. Публикация этой книги в главном официальном научном издательстве представлялась Д.А. очень важной, с чем я был полностью согласен. В то же время все попытки публикации наталкивались на сопротивление со стороны директора издательства. Я обратился с просьбой об оказании содействия в публикации книги Дудакова к своему родственнику, академику Виталию Иосифовичу Гольданскому. Не могу сейчас вспомнить конкретных деталей этой истории, но через некоторое время сопротивление директора издательства было преодолено, и книга была опубликована в 1993 г. Давид Абрамович, являвшийся редактором книги, был очень рад и передал благодарность автора тем, кто способствовал публикации.
В годы перестройки Д.А. вместе с женой Олесей получил возможность ездить заграницу. Насколько помню, некоторые из его европейских поездок были связаны с оказанием профессиональных психотерапевтических консультаций. Во время одной из поездок в Англию Д.А. познакомился с известным иерархом русской православной церкви -митрополитом Антонием Сурожским. Вернувшись из Англии, Д.А. при встрече рассказал мне, какое большое впечатление произвело на него это знакомство. Митрополит Антоний оказался человеком огромной эрудиции, крупным философом и мыслителем, резко выделявшимся на фоне других деятелей православной церкви. Д.А. виделся с Антонием и во время последующих приездов в Англию; по-видимому, их беседы представляли взаимный интерес. Насколько помню из рассказа Д.А., их разговоры касались разнообразных тем, в частности, общих причин ксенофобии, включая антисемитизм, роли церкви в преодолении человеческой разобщенности, возможности и необходимости создания синкретической экуменической религии.
По моим представлениям Д.А. был одним из самых крупных психиатров Москвы. Хотя сам он, исходя из профессиональной этики, никогда об этом не распространялся, мне из разных источников было известно, что среди его пациентов были крупнейшие ученые, писатели, музыканты, художники. Несмотря на это, Д.А., как мне кажется, совершенно не страдал «звездной болезнью» и всегда легко соглашался на просьбы друзей и знакомых о консультациях и лечении любых пациентов.
Д.А. был сильным и мужественным человеком. Несмотря на свою собственную тяжелую болезнь - медленно прогрессировавшую аллергическую бронхиальную астму, он сохранял общий оптимистический настрой и способность разделить тяжелые переживания других людей, взвалить на себя их воображаемые или действительные беды. Я убежден, что эти особенности были далеко не только проявлением высокого профессионализма, но в значительной степени отражением собственных редких личностных качеств. Наши не столь частые встречи с Д.А. не носили профессионального характера, однако чувствовалось, что во время дружеского разговора он стремится влить в собеседника заряд бодрости, избавить его от комплексов, поднять самооценку и самоуважение. Возможно, кому-то такая параллель покажется не совсем оправданной, но в моем представлении у Д.А. были общие черты с двумя литературными героями - журналистом, отвечающим на письма обиженных судьбой людей из романа Натанаэла Уэста «Подруга скорбящих» и психиатром Диком Дайвером из замечательного романа Скотта Фицджеральда «Ночь нежна».
В 1999 году состояние здоровья Д.А. резко ухудшилось в результате того, что его постоянная пациентка во время домашнего визита неожиданно выпустила ему в лицо струю из газового баллончика. После нескольких месяцев лечения состояние Д.А. несколько улучшилось, но ненадолго, и в феврале 2000 г. его не стало.
В моей памяти хранится яркий образ Давида Абрамовича, замечательного врача, истинного интеллигента, красивого светлого и мужественного человека.
* * *
Этими краткими заметками о Давиде Абрамовиче я хотел бы предварить его собственные воспоминания о моем деде - Юлии Борисовиче Харитоне. После смерти деда в декабре 1996 г. возникла мысль о публикации книги воспоминаний о нем. Д.А. с готовностью откликнулся на мою просьбу внести свой вклад в эту книгу. Весной 1998 года Д.А. передал мне нижеприведенный текст, который в сокращенном виде вошел в книгу «Юлий Борисович Харитон. Путь длиною в век», опубликованную в 1999 г. Мне кажется, что публикация полного текста воспоминаний Д.А. о Ю.Б. Харитоне и А.Д. Сахарове представляет большой интерес и займет достойное место в книге воспоминаний о самом Давиде Абрамовиче.
А.Ю.Семенов