НПА России отмечает 15-летие своего учредительного съезда и приема во Всемирную психиатрическую ассоциацию в 1989 г. 15 лет – исторический срок, а это были нелегкие годы. Первые два года нас пытались подменить подставной организацией, а в течение последних двух лет – резко ограничить круг нашей деятельности: запретить проводить экспертизу, выступать в судах, давать медико-правовые заключения. Этот ультиматум под угрозой лишения регистрации Минюст предъявил нам в тот самый момент, когда – вопреки протестам общественности - зарегистрировал Национал-державную партию, открыто экстремистскую, с пронацистской идеологией. Мы в самом деле несовместимы: НПА России не только профессиональная, но одновременно правозащитная организация. Это связано с тем историческим фактом, что без снятия цепей с психически больных и выведения психиатрических больниц из полицейского ведомства, без системы нестеснения, психиатрия не смогла бы состояться как наука, и она не смогла бы продуктивно развиваться без поступательного движения на пути признания и реального осуществления прав человека для наших больных. С 1992 года Ассоциация входит в Российский исследовательский центр по правам человека.
Ассоциация была создана реально снизу, она реально независима, но это ее именование, которое она не уронила за все годы своего существования, многих раздражает, как противопоставление по признаку, который хотелось бы вытеснить.
Создание Ассоциации поддержали такие выдающиеся ученые как Ф.В.Бассин и В.П.Эфроимсон. В ней активно работали замечательные юристы в области психиатрии А.И.Рудяков и Б.А.Протченко и выдающиеся клиницисты А.К.Ануфриев и Вольфганг Кречмер. Их безвременная смерть – тяжелое испытание для нас. За последние три года мы потеряли наиболее крупного генетика в области психиатрии Виктора Мироновича Гиндилиса, замечательных клиницистов проф. Рахиль Григорьевну Голодец и д-ра Семена Григорьевича Зайцева. Прошу почтить их память.
По уже сложившейся традиции я построю доклад по приоритетам нашей Ассоциации, которые составляют существо и отличительную особенность ее деятельности с момента создания. Это взаимосвязь трех факторов, неудовлетворительное состояние которых делает возможным широкомасштабное использование психиатрии в политических и других немедицинских целях.
Итак, первый приоритет, собственно профессиональный.
Особое положение психиатрии на стыке естественно-научного и гуманитарного знания, необходимость определенного уровня философской рефлексии, определяющее значение феноменологического метода, как сложной техники беспредпосылочного описания, более сложной и ответственной чем все параклинические методы, которые только благодаря этому ставятся на устойчивое основание, обусловило наши постоянные усилия, начиная с учредительного съезда, донести до коллег понимание существа феноменологического метода и его техники, фундаментальное значение этого для клиники. Мы видим свою заслугу в прояснении необходимости возвращения к Карлу Ясперсу, как создателю парадигматически новой психиатрической пропедевтики. Ясперс не только ввел в психиатрию феноменологический метод Гуссерля. Он показал центральное значение категории «понимания» для самых фундаментальных клинических квалификаций и разграничений, что позволяет считать его создателем психиатрической герменевтики. Он заново с единых позиций переписал категориальный аппарат нашего предмета и четко структурировал его. Этот грандиозный по сложности труд был по плечу только человеку, в котором дремал великий философ. Нам удалось на нашем первом семинаре 1992 г. с циклом лекций ведущего отечественного специалиста по феноменологии Гуссерля – Нели Васильевны Мотрошиловой – привлечь этой позитивной программой в ряды Ассоциации значительную часть профессуры, приехавшей на семинар. Этот и последующие семинары с участием известных философов Анатолия Федоровича Зотова и Эриха Юрьевича Соловьева, серия соответствующих публикаций и рекомендаций в Независимом психиатрическом журнале, создание в нем международного редакционного совета по феноменологической психиатрии в составе Альфреда Крауса из Гейдельберга, Билла Фулфорда из Варвика и Майкла Шварца из Бостона, приглашения их с лекциями на последующие семинары привели в конечном счете к переводу на русский язык всех психопатологических работ Ясперса, включая его монументальную «Общую психопатологию». Нам особенно приятно отметить здесь солидарные усилия Российского общества психиатров и лично проф. В.Н.Краснова и д-ра В.Ф.Войцеха.
За истекшие три года мы продолжили усилия в этом направлении, отметив 90-летие «Общей психопатологии» Ясперса и полемически заострив невнятицу по его поводу в наиболее фундаментальном отечественном руководстве по психиатрии под ред. проф. А.С.Тиганова. Мы опубликовали чрезвычайный по своей важности для уяснения феноменологического метода текст «Феноменология и социология ресентимента» Макса Шелера, феноменолога № 2 после Эдмунда Гуссерля. Мы откликнулись работой «Наша вина и наш долг» на годовщину трагической гибели выдающегося немецкого клинициста Артура Кронфельда, который за пять лет работы в нашей стране (1936-1941) внес грандиозный вклад в общую психопатологию, учение о шизофрении и лечение психозов, сопоставимый с вкладом Ясперса и Курта Шнайдера и существенно повлиявший на А.В.Снежневского. Мы опубликовали никем не превзойденный текст Кронфельда «Психология в психиатрии», а также после длительных переговоров получили недавно заверения германского посольства в Москве о финансировании издания не только подготовленного нами тома работ Кронфельда российского периода, но также его перевода на немецкий язык. Мы начали публикацию лекций по шизофрении нашего замечательного отечественного клинициста-феноменолога Анатолия Кузьмича Ануфриева. Мы привлекли внимание коллег к тесту Германа Роршаха – самой информативной проективной личностной методике, которая в руках психиатра превращается в экспериментально-психопатологический метод исследования, объективируя в соразмерном аспекте психопатологические расстройства. Это грандиозное по своей значимости и возможностям направление до сих пор фактически не реализовано у нас. Наконец, мы посвятили собственное исследование проблеме предмета психиатрии – вопросу, недостаточная ясность и четкость ответа на который приводит к серьезным недоразумениям, бесплодным спорам, межкорпоративным конфликтам, отсутствию конструктивной интеграции данных разных наук. Мы детально проанализировали также, что такое социальная психиатрия, что такое «социальное», чем отличается социология от социальной психологии и т.д. Невнятица по этим вопросам привела к тому, что в докладе на эту тему на XIII съезде РОП руководитель Центра социальной психиатрии и единственной кафедры социальной психиатрии Т.Б.Дмитриева определила социальную психиатрию устаревшей ВОЗ-овской калькой 1958 года. Замечательной новостью является недавняя публикация полного перевода работы Гуссерля «Кризис европейских наук...» и «Идеи I» Эдмунда Гуссерля как введение в феноменологию» Нели Мотрошиловой – исключительно ясного изложения феноменологии. Ключевое значение феноменологического метода для психиатрии должно быть осознано и найти соответствующее выражение в клинической практике, в учебном процессе и в руководствах по психиатрии.
На эту фундаментальную задачу ориентированы организованные нами открытые клинические разборы, собирающие каждый месяц вот уже в течение 9 лет не менее 50 коллег разных школ, поколений, регионов... Публикация стенограмм этих разборов в журнале сделали их самым читаемым разделом, который начал использоваться в учебном процессе. Присоединение к клиническим разборам тематических лекций и психотренингов превратило их за последние пять лет в регулярный семинар. Феноменологически ориентированы проводимые каждый декабрь проф. М.Е.Бурно Консторумские чтения, а доктором Б.А.Воскресенским каждый апрель – Баженовские чтения, представляющие студенческие конференции. Одной из недавних новаций журнала является открытие рубрики «Студенческие работы» для привлечения нашей профессиональной смены к научной деятельности и тем традициям и новациям, которые воплощает Независимый психиатрический журнал. Новацией является также курс психиатрии, который доктор Воскресенский уже в течение нескольких лет читает в православной высшей Свято-Филаретовской школе. Феноменологическая ориентация этого курса обеспечивает понимание и живой отклик слушателей.
Однако нельзя не признать, что мы все еще находимся в самом начале пути. Только повсеместное распространение феноменологических штудий, т.е., специальных систематических тренировок феноменологических описаний с параллельным использованием видеозаписи позволит реально овладеть феноменологическим методом и, по крайней мере, минимизировать исходные предвзятости.
Второй приоритет нашей деятельности – обеспечение правовой основы психиатрии.
Вопреки давней российской традиции пренебрежительного отношения к праву всех слоев общества в связи с «полным неравенством перед судом» и «развращающим влиянием нашей государственной жизни», по все еще свежо звучащему выражению Герцена, традиции, впервые оспоренной Богданом Кистяковским в его знаменитой статье «В защиту права» в «Вехах» (1909), но снова возобладавшей в советскую и нашу эпоху, когда дело дошло до почти полного падения доверия к судьям и правоохранительным органам, вопреки всему этому мы убеждены, что право, как сформулировал один из основоположников нашего правозащитного движения А.С.Есенин-Вольпин – основной и неизбежный путь социальной регуляции. Поэтому наш журнал – единственный из всех прочих психиатрических журналов – содержит постоянный юридический раздел, который все эти годы служит пробуждению правосознания, правовой грамотности и воспитывает уважительное отношение к праву. Разумеется, уважение к правлению Закона, а не правлению посредством законов.
Наша Ассоциация сыграла значительную роль в создании закона о психиатрической помощи, составляя треть и четверть членов в комиссиях по его разработке, и – что отражает последующие внутриполитические тенденции – одну двенадцатую в комиссии Минздрава по внесению изменений и дополнений в этот закон, т.е. роль фигового листка.
На протяжении последних двух лет мы приложили значительные усилия для реализации ст. 38 закона о создании «независимой от органов здравоохранения службы защиты прав пациентов, находящихся в психиатрических стационарах», статьи, не реализованной даже спустя 12 лет после принятия закона, хотя она является одной из гарантий исполнения закона в целом. Наше стремление реализовать эту службу послужило созданию в июле 2002 г. новой секции экспертного совета Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации – «Психиатрия и права человека» под моим председательством. Мы постарались ввести в состав секции весь спектр отечественной психиатрии. Проблема службы защиты была всесторонне обсуждена и - при участии юристов Н.Г.Салищевой и М.Ф.Поляковой - было разработано Положение о Службе.
Психиатрическая секция Экспертного совета обсудила также
Позиция Ассоциации высказывалась на многих ответственных конференциях, например, об общественном контроле в психиатрии, на Всероссийской конференции гражданских организаций, круглых столах, например, о пытках, с участием руководителей Генпрокуратуры и ГУИНа и пресс-конференциях по конкретным делам.
Современная ситуация в последние годы такова, что приходится прилагать максимум усилий, чтобы не были девальвированы достигнутые демократические правовые завоевания. В этом ряду наиболее важно, что нам удалось помешать руководству Минздрава протащить в октябре 2003 г. на Всероссийском совещании главных психиатров страны одобрение законопроекта о внесение изменений и дополнений в закон о психиатрической помощи, которые его значительно ухудшали.
Этот законопроект готовился в течение пяти лет комиссией, где решительный перевес получили сторонники приоритета государства, а не личности больного, т.е., по выражению Павла Якобия, «полицейской психиатрии». – главной задачей которой является защита общества и государства от психически больных, а не здоровье и защита самих больных от злоупотреблений. В соответствии с законопроектом,
Нас больше всего удручает этот менталитет наших уважаемых коллег – членов комиссии, с которыми мы вместе работали над созданием закона о психиатрической помощи. Для них преходящим, транзиторным оказалось не нынешнее возвращение к принципам полицейского государства, а то, что было весной демократии, и что было воплощено в законе, а теперь трактуется, как случайная оттепель. Еще в 1999 и 2000 годах мы публиковали свое Особое мнение, замечания и предложения к законопроекту. Тогда это касалось, в первую очередь, попытки министерской комиссии снять ключевое определение в формуле «непосредственная опасность», как главного основания недобровольной госпитализации, что делало формулу резиновой.
В результате многочисленных протестов общественности законопроект был отозван. Дело ограничилось приведением закона в соответствие с другими правовыми актами. Я хотел бы обратить ваше внимание, что обсуждение законопроекта на Президиуме правления РОП по докладу проф. Котова состоялось не до, а после того, как должны были состояться их парламентские слушания, которые нам удалось предотвратить. Минздрав разослал запросы о законопроекте по регионам также после намеченного срока слушаний. Мы видим дурную традицию имитации обсуждений, проводящихся вдогонку после того, как наверху решение принято. Такая экономия усилий называется социальной пассивностью. Принципиальный поворот современной социологии связан с признанием, в качестве исходного факта, решающей роли активно-осмысленного поведения каждого человека – «человека действующего».
Значительным позитивным вкладом явилось издание Ассоциацией книги Ю.Н.Аргуновой «Права граждан с психическими расстройствами. Вопросы и ответы» (М., 2003). Этим восполнен, наконец, существенный пробел, и очень естественно, что острая нужда в этом была удовлетворена в результате деятельности нашей Ассоциации. Теперь все нуждающиеся располагают четкими ясными ответами по всему кругу типовых вопросов о правовых гарантиях, праве на информацию и тайну, о профессиональной деятельности, семейных отношениях, наследственном праве, жилищном законодательстве, положении инвалидов, недееспособности и опеке.
Третий приоритет нашей деятельности это частичное разгосударствление отечественной психиатрии.
В этом вопросе дело наиболее очевидным образом пошло вспять, причем особенно наглядно в отношении экспертной деятельности.
Проторение нами феноменологического направления в психиатрии, примат клиницизма и профессиональных ценностей и уже одним этим обретаемая независимость при наличии прочих ее условий – административной и финансовой, идеологической и политической независимости, а также опора на Закон о психиатрической помощи, позволили специалистам нашей Ассоциации в многочисленных непростых экспертных делах быть убедительными и во многих случаях добиваться пересмотра судебных решений.
Это необязательно политические дела. Например, в растянувшемся на несколько лет хабаровском процессе суть дела была в непреклонной позиции очень высокопоставленного лица. Не только местная кафедра, но и несколько амбулаторных экспертиз Центра им. Сербского заняли уклончивую позицию, настаивая в ясном деле на стационарной экспертизе. Высокопоставленное лицо пригласило нас, что не помешало нам дать адекватное заключение, благодаря чему это дело в конечном счете кончилось согласием сторон.
В искусственно раздутом шпионском деле Платона Обухова также профессионально вполне ясном, но предопределенном позицией спецслужб, Центр им. Сербского, д-р Стяжкин и проф. Точилов предпочли профессиональному решению – конъюнктурное. На всю страну ТВ передало судилище над психически больным человеком.
Наконец, в получившем международную огласку деле полковника Буданова на различных уровнях власти и в армии шла борьба двух противоположных позиций по поводу беспредела в отношении мирного населения Чечни. На протяжении трех лет шесть стационарных комплексных психолого-психиатрических экспертиз с полной даже для любого обывателя очевидностью продемонстрировали такой разнобой, который проф. Раас из Амстердамского свободного университета назвал в своем открытом письме в журнал «Социальная и клиническая психиатрия» профессиональным позором судебной психиатрии и полной послушностью властям.
Мы, как участники трех последних экспертиз, смогли опубликовать в 4 выпусках журнала многие первичные материалы этого грандиозного по своей значимости процесса и проанализировать его уроки. Знание первичных материалов позволяет обнажить типовые технологии манипулирования и настаивать впредь на адекватных превентивных мерах, более того, на их правовом закреплении. Т.е., как раз то, что мы давно адресовали проф. Тихоненко в качестве критики его этического кодекса судебного психиатра: начинать надо с того, чего в нем нет.
Мы не противопоставляем себя экспертам Центра им. Сербского, мы подчеркиваем, что главное условие адекватной экспертизы не буквальная независимость, которой мы отличаемся, а принцип состязательности, т.е., организация экспертной комиссии из представителей всех сторон с предпочтением по громким делам рядовых экспертов. Аналогично тому, что говорил Мераб Мамардашвили: «Нам нужны не честные судьи, а независимые суды». Состязательная экспертиза – это то, что все эти годы проторяет наша Ассоциация, то, с чем она выступала на Кербиковских чтениях в 2000 году и встретила солидарное отношение председательствовавшего проф. Б.В.Шостаковича. Более того, то, что было регулярной практикой самого Центра им. Сербского, включавшего наших членов в свои комиссии вплоть до назначения директора Центра Т.Б.Дмитриевой в 1996-1998 гг. министром здравоохранения.
Можно смело сказать, что в деле Буданова наша Ассоциация спасла честь отечественной психиатрии в глазах коллег, собственного народа и зарубежной общественности. Более того, мы сделали все возможное, чтобы не уронить репутацию членов предпоследней экспертной комиссии, сплошь руководителей отечественной психиатрии, показав, что все они, изначально известные как гипердиагносты, были собраны в экспертную комиссию, результаты которой было поэтому легко предсказать. За две предпоследние экспертизы полковника Буданова ответственность несет непосредственно акад. Т.Б.Дмитриева.
Дело Буданова обнажило многие фундаментальные вещи. Мы долго не могли найти ни одного желающего выступить экспертом с потерпевшей стороны. Я сомневаюсь, что спонтанное желание было у всех официальных экспертов. Мы видим в этом форму протеста – неучастие в экспертизе, где очевидно грубое давление.
Но главное, что это дело воочию показало, к чему приводит огосударствление и монополизм экспертной деятельности. Принятый закон о государственной экспертной деятельности и введение профессии судебного психиатра-эксперта фактически уничтожили состязательную экспертизу. Она стала возможной только в зале суда, к чему пришлось прибегнуть в последней экспертизе Буданова. Центр им. Сербского превратился в полного монополиста судебной экспертизы, каким он никогда не был при советской власти. Целенаправленное стремление к монополизму, кулуарная подготовка и лоббирование соответствующих правовых актов видны из того, что задолго до их принятия, с весны 2001 г. Центр им. Сербского позволял себе не выполнять решения судов о включении наших членов в экспертные комиссии Центра, а также из формулировок, являющихся прерогативой суда, да еще в императивном тоне – «следует считать вменяемым» или «следует считать невменяемым». Если раньше любой психиатр мог быть включен судом в экспертную комиссию, то теперь суд только выбирает экспертное учреждение. Эксперт же вправе принимать участие только в комиссиях, куда его включает руководитель его экспертного учреждения и может получить сертификат эксперта только проработав три года в государственном экспертном учреждении. Директор Центра им. Сербского Дмитриева является одновременно заведующей единственной в стране кафедрой судебной психиатрии, располагающейся в ее Центре. Такого монополизма никогда ни у кого еще не было.
Манипулятивные технологии громких дел тиражируются в потоке рутинных дел. Так злоупотребления приватизированной жилплощадью наших больных приняли широкомасштабный характер, коверкая их судьбы, плодя армию бомжей и пропавших. Мы постоянно сталкиваемся с недобросовестными делами, кое-где поставленными чуть ли не на поток. Но даже самые явные из них не побуждают никого разгребать эти авгиевы конюшни. Главный психиатр Москвы никак не отреагировал на мое описание ему дела, где главный врач одного из центральных ПНД Москвы д-р Штангаров вышучивал меня перед судом, уверяя что вторая группа инвалидности по спец-ВТЭК несовместима с вменяемостью, открыто вводя тем самым суд в заблуждение.
В этом контексте профессиональный уровень экспертных актов не мог не снизиться. Постоянная рубрика нашего журнала «Из досье эксперта» публикует рецензии на типовые неудовлетворительные акты, создавая основу для предотвращения манипулятивных приемов и ошибок.
Эта, казалось бы, высоко полезная деятельность привела к угрозе Минюста РФ в 2002 г. лишить нас государственной регистрации, если мы не вычеркнем из нашего устава, который сам Минюст и зарегистрировал, право на проведение независимой экспертной деятельности.
Нарисованная картина – ясное свидетельство огосударствления экспертной деятельности, превосходящее даже советскую эпоху. (Прецедент хрущевской оттепели). Это огосударствление началось с 1995 г. с началом войны в Чечне. И мы сразу стали свидетелями возобновления тех же технологий, которые практиковались в отношении политических диссидентов. Как участник последней посмертной экспертизы генерала П.Григоренко в 1992 г – самого документированного из диссидентских дел, - я имел возможность изучить эти технологии и помешать Дмитриевой на этой экспертизе спасти честь мундира Центра им. Сербского (НПЖ, 1992, 3-4).
Те же приемы, с неменьшим размахом были использованы в отношении религиозных диссидентов. В нашем журнале зафиксирована история многочисленных судебных процессов по религиозным делам, показана полная несостоятельность обвинений в грубом вреде психическому здоровью и вскрыта их политико-идеологическая подкладка. Важно отметить, что в этом вопросе мы выступали солидарно с РОП и что значительное число коллег на местах заняли в конечном счете достойную позицию. Научно-несостоятельное информационное письмо МВД и Минздрава, разосланное по всем регионам страны, инициировало возбуждение прокуратурами множества судебных дел. Благодаря нашей твердой аргументированной позиции формулировки обвинений проделали знаменательную эволюцию:
от «грубого вреда психическому здоровью и деформации личности»
к «незаконному использованию гипноза»,
а потом к «незаметному воздействию на подсознательном уровне» даже в антиалкогольных текстах.
Простота произвола при последней формулировке понятна. Не случайно специальная группа «по исследованию негативного действия деструктивных культов» под руководствам проф. Кондратьева была создана в Центре им. Сербского и не случайно никакие грубые фальсификации и прямой обман, документированные нами, остались без последствий.
В течение последнего года эти дела, в течение нескольких лет затихшие, вновь ожили. Нынешние обвинения оперируют лежащим вне науки, но очень модным среди пиарщиков, термином «контроль сознания». Грубый произвол на религиозных процессах поражает воображение. Никакие приличия не соблюдаются. Уровень следствия и суда упали предельно. Куда уж сюда независимую экспертизу? Но мы, тем не менее, приняли в них участие. Совершенно ясно, что материалы этих процессов неизбежно дойдут до международного суда. Холодным душем для властей стало первое проигранное в Страсбурге психиатрическое дело «Ракевич против России». Ретивые исполнители социальных заказов серьезно подводят репутацию страны, забывая о приоритете международного права.
Возможности, которые еще позволяют нам оспаривать экспертные заключение, не выдерживающие критики, обобщены в работе Ю.Н.Аргуновой «Специалист-психиатр в уголовном процессе» в 4-ом выпуске НПЖ на 2003 г. Эту работу следует знать всем адвокатам.
В течение последних трех лет через нашу общественную приемную, осуществляющую медико-правовые консультации, прошло более полутора тысяч человек, из них 225 прошло расширенные комиссии наших специалистов. Этой деятельности Ассоциации будет посвящен отдельный доклад.
За последние три года мы посетили психиатрические учреждения Санкт-Петербурга и Ленинградской области, Архангельска и Хабаровска, Ростова-на-Дону, Набережных Челнов и Орла, мы посетили женскую исправительную колонию строгого режима в Шахово и опубликовали чрезвычайно выразительное и информативное свидетельство о положении в камерах СИЗО для лиц с психическими расстройствами Бутырской тюрьмы. Совместно с Московской Хельсинкской группой мы организовали первый мониторинг соблюдения прав пациентов психиатрических стационаров в 93 психиатрических больницах 61 региона страны. Анализу этих данных будет посвящено отдельное заседание.
Помимо регулярного ежемесячного семинара мы ежегодно проводили трехдневные тематические семинары, самый значительный из которых, предназначенный для главных врачей крупных психиатрических больниц, был посвящен взаимодействию административного, правового и этического регулирования психиатрической помощи.
Все это время мы конструктивно сотрудничали с Российским обществом психиатров, на Президиумах Правления которого я постоянно выступаю, как правило, достигая согласованной позиции обоих обществ по наиболее ответственным и острым вопросам, например, не допустив обращения РОП в Правительство по поводу информационной безопасности, не допустив одобрения поправок к закону о психиатрической помощи, настояв на выдвижении кандидатуры проф. Краснова в зональные представители ВПА по региону СНГ. Дело в том, что РОП вначале поддержал кандидатуру д-ра Глузмана (Украина), а после нашего «вето» - кандидатуру Женевской инициативы - д-ра Поздняка из Белоруссии. Наша позиция предотвратила монополизацию государственной психиатрии, сохранив баланс трех ее центров.
Мы – участники Конгрессов Всемирной психиатрической ассоциации в Мадриде, Гамбурге, Иокогаме, организаторы симпозиумов на этих конгрессах, мы выступали с открытыми письмами по поводу ситуации в российской психиатрии на Генеральных Ассамблеях всех этих конгрессов. Мы – участники многих съездов и конференций, не только психиатрических, но также международного движения «Философия и психиатрия» и основных форумов правозащитных и гражданских организаций.
Высокий профессионализм и профессиональная солидарность позволяют конструктивно дискутировать со сколь угодно острым оппонентом. Но совершенно бесполезно спорить, не избавившись предварительно от политизации, идеологизации, тенденциозности и предвзятости. Этому служит как феноменологический метод, так и общенаучная методология в целом. Мы видим как актуальны избранные нами приоритеты. Не сохранить их – значит всей отечественной психиатрии последовать за репутацией судебной психиатрии. В 2001 году в третьем и четвертом выпуске журнала мы забили тревогу, показывая на конкретных примерах нарастание признаков упадка отечественной психиатрии, прежде всего, экспертной практики, возобладание политических, идеологических, ведомственных и приватных интересов над приоритетом профессионализма, забвение традиций.
Оценивая современную ситуацию феноменологически, нельзя не увидеть глубокий упадок. Нужна ли для этого феноменология? Освобождение от профессиональных шор, от профессионального снобизма дает и взгляд человека с улицы и непредвзятый взгляд ребенка. И он увидит, что король гол. Достаточно посмотреть, кто занимал ведущую кафедру страны после С.С.Корсакова, достаточно сравнить в разные эпохи наших академиков-психиатров. Когда психиатр-академик (Дмитриева, Сидоров) или эксперт-психолог из Института психологии Российской Академии наук опираются на лежащие вне науки труды Дворкина и Хассена, это симптом деградации. Современная ситуация во Франции и Германии ненамного лучше, а 20 лет назад была такой же в США. Физики в сходной ситуации категорически отказались опускаться до полемики, например, с авторами теории торсионных полей, психотронного оружия. Но экологи вынуждены давать отпор, например, преуменьшению вреда радиации после Чернобыльской катастрофы. Историки вынуждены давать отпор фантастической «новой хронологии» Фоменко-Носатовского. В еще большей мере вынуждены мы противостоять использованию психиатрии в немедицинских целях. Возобновившиеся сейчас попытки запретить «Свидетелей Иеговы», отношение к католикам и кришнаитам – безграмотная и недальновидная политика. Конечно, идеология, идеологическая мифология самое действенное средство манипуляции общественным сознанием, но «чистые руки и горячее сердце» советских органов государственной безопасности – недавний и наглядный урок этого пути. И все это – знаки нашего времени. Такова ситуация во всем мире, просто у нас она достигла гротеска.
С 1914 года сама почва под ногами, по выражению Ясперса, заколебалась и уже с тех пор не успокаивалась. В наше время духовного кризиса и жажды духовности, заполнение духовного вакуума очередными суррогатами можно преодолеть, только опираясь на несомненные ценности. Среди немногих из них, таких как человеческое достоинство и семья, - профессиональные идеалы. На этом поле также есть своя азефовщина. Но здесь мы значительно больше можем сделать, от нас с вами в самом деле многое зависит. Две давние отрицательные отечественные традиции – «полицейской психиатрии» и «потемкинских деревень», в частности, общественный театр типа Верховного Совета СССР или «управляемой демократии», имитация общественной активности, общественных инициатив, общественных организаций, обрели в лице нашей «НПА России» структуру, которая пытается возродить противоположную традицию – традицию круга журнала «Современная психиатрия» Ганнушкина, традиции Пироговских съездов, какими они были до Октябрьского переворота. Месяц назад на парламентских слушаниях по проекту реформы реструктурирования отечественного здравоохранения я стал свидетелем, наконец, выплеснувшегося решительного протеста коллег-медиков, прежде всего педиатров РАМН Баранова, Рокицкого, Рошаля против преступного, как было сказано, намерения сэкономить на и без того нищем здравоохранении. Пораженческие настроения, как следование собственной душевной слабости, уступающей грубому пиару, нахрапу и блефованию, отсутствие маломальского прогноза и рабский дух сами обрекают себя на то, чего боятся. Повторимся: вся современная социология очередной раз переориентируется на представление о принципиальной важности персонального фактора в каждом социальном действии, в каждом поступке. От каждого из нас с вами – на его месте – зависит очень многое. Важно жить в соответствии с сознанием этого, а не чувствовать себя щепкой, управляемой по воле волн. Огромное заблуждение думать, что так жить комфортнее.
Что касается позитивной программы, то это дело наших с вами свободных обсуждений – не после, а до принимаемых наверху окончательных решений. Выполнение этого принципа – наше первое требование. Без его выполнения – мы театр марионеток. Представитель Министерства здравоохранения и социального обеспечения на парламентских слушаниях, несмотря на резкое преобладание доводов протеста, цинично заявил, что программа все равно будет выполняться. Необходима выработка альтернативной программы. Россия относится к числу тех стран, где политика психического здоровья отсутствует. И это при том, что мы по всем показателям (длительности жизни, уровню суицидов, уровню наркотизации) в наихудшем положении. Совершенно ясно, что финансирование на здравоохранение следует по меньшей мере удвоить.
Излюбленный способ дискредитации оппонента – доводить его требования до абсурда. Например, искусственно поддерживать негосударственную организацию, которая продает заключения о психическом здоровье, например, расширять число лиц с психическими расстройствами до 60, 80 и 100 процентов. В этом ряду характерно, что последний выпуск издания антипсихиатров начинается с цитаты Т.Б.Дмитриевой, о том, что финансирование надо увеличить в 40 раз.
Деятельность Ассоциации не ограничивается ее членами, ее региональными центрами, она связана с тем, что именуется в социологии как «невидимый колледж». В него входят самые неожиданные люди, включая наших откровенных оппонентов, интересы которых выходят далеко за пределы психиатрии. Это связано с общностью наших проблем.
Мы стоим с вами перед лицом грубой нелепости: с одной стороны, нарастает огосударствление, с другой стороны, государство перекладывает на население и самих больных гарантированные им расходы; с одной стороны, призывает отказаться от иждивенческого отношения по отношению к себе, а с другой – грубо ужесточает условия существования как больных, так и врачей и персонала.
Проведенный совместно с МХГ мониторинг позволил с полной ясностью увидеть основную причину недостаточной эффективности закона о психиатрической помощи не в слабой информированности о нем, не в отсутствии службы защиты прав пациентов, не в отсутствии санкций за невыполнение закона и не в соответствующем правосознании, а в невыполнении закона самим Правительством, которое расписывается таким образом в своей безответственности и недееспособности. Однако позитив мониторинга в том, что этот первый широкомасштабный опыт общественного контроля состоялся, а его результаты получили международную огласку. В январе этого года опубликована международная монография «Психическое здоровье: политика различных стран и права человека» на примере 10 стран. Ситуация в России впервые была изложена в нашей редакции, т.е., без грима. В результате хорошо видно полное равнодушие властей к проблеме психического здоровья населения.
Мы уделяем большое внимание демифологизации психиатрии в общественном сознании и активно сотрудничаем с Mass-media.
Оглядываясь назад, и сокрушаясь о великом множестве сделанных – как теперь кажется – ошибок, мы забываем, что мы сохранили, быть может, главное – собственную идентичность, верность своим идеалам, принципам и целям.
А более внимательно вглядываясь в прошедшее, мы обнаруживаем, что сопротивление нашим усилиям было всегда, причем более значимым было не целенаправленное противостояние, а слепая инерция действительности. Так обстоит всегда, и это не основание для фатализма и бездействия. Активное преодоление косной действительности и косности в себе – нормальное состояние каждого человека.
Наш журнал уделяет значительное внимание истории психиатрии, ее достойным и недостойным урокам. Отрицание Центром им. Сербского использования психиатрии в политических целях в 1960-1980-е годы, открытая реабилитация основного режиссера этой позорной кампании акад. Г.В.Морозова, - прямое свидетельство реставрации полицейской психиатрии. Прошлое не может быть преодолено, если его забывают или переиначивают.
Мы чувствуем себя наследниками Саблера и Якобия, Корсакова и Сербского, журнала Ганнушкина «Современная психиатрия», и мы реально являемся их наследниками. Для этого нам не приходится, скажем, называться именем Сербского. Директор Центра им. Сербского в своей недавней книге «Альянс права и милосердия» пеняет Сербскому, что он не сотрудничал с полицейским ведомством, тогда как Сербский принципиально не пускал полицейских на порог своей клиники. Можно ли на этом основании считать, что он не был патриотом? Для нас естественно, что его первым приоритетом были профессиональные ценности, прежде всего, благо больных, а не чиновничье верноподданичество.
Этой максиме посвящен наш съезд. В современных условиях наш предмет может сохраниться на достойном уровне только ценой приоритета высоких профессион. идеалов.
Широкая сеть нашего взаимодействия с коллегами и правозащитными организациями, конструктивная установка в отношении властей, вносит вклад в естественное формирование гражданского общества. Сложность внутриполитической динамики, вплоть до движения вспять, укрепляет процесс этого формирования, не позволяет его имитировать на уровне общественных организаций.
Итог деятельности Ассоциации неотъемлем от времени, в которое мы живем. Чтобы оценить его, следует рассмотреть, как изменилась наша психиатрия за эти 15 лет и какие изменения и тенденции поддерживала, чему сумела поспособствовать и что тормозить наша Ассоциация.
Это отказ от принципа партийности в науке и монополизма в ней.
Это трудное возвращение к феноменологическому методу и к многообразию школ в психиатрии.
Это уход от гипердиагностики шизофрении и от использования психиатрии в политических целях.
Это принятие первого в истории отечественной психиатрии закона о психиатрической помощи.
Это борьба за состязательную экспертизу.
Это независимая от внепрофессиональных влияний позиция.
Каковы наши ближайшие конкретные задачи? Выработать их – задача съезда. Этому посвящена его тематические заседания, в которые следует добавить права врачей и персонала.
Размышляя над эмблемой Ассоциации, мы, как правозащитники в психиатрии, противостоящие полицейской психиатрии, в который раз приходим к образу Дон Кихота на фоне ветряных мельниц. Ведь не случайно образ Дон Кихота и его поединка с мельницами во всем мире давно приобрел – при всей своей амбивалентной многозначности – устойчиво высоко положительный смысл. В условиях кризиса - вполне реальна вероятность превращения ситуации поединка Дон Кихота с мельницами в ситуацию поединка Давида с Голиафом. А в этом и состоит смысл новой научной парадигмы: малые факторы, которыми обычно пренебрегают, в ситуации нестабильности могут сыграть решающую роль.
P.S. В тексте доклада чрезмерными и навязчивыми выглядят частые упоминания руководителя Центра им. Сербского Т.Б.Дмитриевой. Но попытки сократить их число не удались. Их оправданность, даже закономерность, обнаружилась, когда я познакомился с последним отчетным годовым докладом Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2003 г. Обычно материалы по психиатрии в эти доклады представляет наша Ассоциация. Так было и на этот раз. Каково же было мое удивление, когда я – председатель психиатрической секции Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в РФ – обнаружил в докладе вместо собственного текста – текст Дмитриевой. Поистине, наше вновь всесильное ведомство может позволить себе пошутить и посмеяться.