В ноябре 2002 года в общественную приемную НПА обратилась гр. М., 1947 г. рожд., имеющая постоянную регистрацию в г. Москве, но фактически вынужденная проживать на улице.
Когда-то М. была замужем и проживала с мужем и свекровью в отдельной двухкомнатной квартире, однако с 1994 года семейная жизнь не заладилась. М. считает, что это произошло из-за пьянства мужа, который в опьянении был буен – скандалил и избивал жену, отчего она заболела и попала на лечение в психиатрическую больницу. Может, было наоборот, и муж изменился из-за болезни М., но совместное проживание стало невозможным, и в 1994 году брак был расторгнут.
С тех пор М. неоднократно лечилась в психиатрических больницах, была взята на динамическое наблюдение в ПНД, и ей оформили вторую группу инвалидности по спец. МСЭК. И вот однажды, выписавшись из больницы, М. не смогла попасть домой. Ее бывший муж и свекровь сменили замки и попросту не впустили М. в квартиру. С тех пор - а произошло это в 1997 г. - М. фактически является БОМЖем.
Поначалу спала в подъезде - у дверей своей квартиры или у соседей, которые, жалея ее, пускали переночевать. Потом стала находить людей, нуждающихся в уходе, и работала у них за жилье. Когда было совсем некуда деться, шла в диспансер и просила направить ее на лечение в психиатрическую больницу. Последние несколько лет госпитализировали ее в санаторные отделения, так как острой психотической симптоматики не было, и «лечили» ровно столько, сколько могли держать в больнице.
Попытки М. добиться, чтобы и у нее был свой дом, до сих пор не увенчались успехом. Да и вряд ли есть такая надежда. Из-за своего характера и тех необратимых изменений личности, которые внесла болезнь, М. просто не может бороться за свои права. А в данном случае нужна именно борьба.
Когда М. обратилась в милицию, бывшего мужа привлекли к ответственности за самоуправство. Однако в квартиру бывшие родственники ее так и не впустили. В милиции посоветовали обратиться в суд с заявлением о вселении по месту регистрации. 24.05.2001 г. решение Бутырского народного суда г. Москвы о вселении вступило в законную силу, однако до сих пор так и не выполнено. Судебный пристав, которому было поручено выполнение решения суда, неоднократно вызывал М. к себе, обещая пойти с нею в дом, где она должна жить, но затем по разным причинам уклонялся от выполнения своих обязанностей. Кончилось дело тем, что судебный пристав уволился, а дело об исполнительном производстве было отправлено обратно в суд. Теперь Отдел службы судебных приставов по СВАО г. Москвы требует у М. вновь предоставить документы из суда «об исполнительном производстве». Но в Бутырском суде за это время тоже произошли изменения – уволилась судья, которая вела дело, и документ оказалось не так просто восстановить.
Вот уже несколько месяцев ходит М. из одного учреждения в другое, куда ее посылают - туда и идет. Между тем понятно, что даже если ее вселят в ее квартиру, бывшие родственники легко смогут ее вновь выгнать, и все начнется снова.
Пыталась М. встать на очередь на получение отдельного жилья. ПНД подтвердил ее право на первоочередное получение жилой площади, пользование комнатой или дополнительной площадью (медицинское заключение ПНД в установленной форме), но это не помогло. Глава Управы административного района «Лианозово» СВАО 04.01.02. мотивировал отказ следующим образом: «Вы на семью 3 человека занимаете отдельную двухкомнатную квартиру общей площадью 52.1 кв. м, что превышает предельную норму при постановке на учет, даже с учетом Вашего права на дополнительную площадь». Формально все правильно, а по сути – надругательство над человеком, который тяжело болен и не имеет ни семьи, ни крыши над головой.
М. пыталась пожаловаться в Московскую городскую Думу, однако депутат Г.П. Хованская подтвердила правомерность отказа Управы в постановке на учет и предположила решить жилищную проблему «путем заключения отдельного договора найма в судебном порядке».
М. обратилась в Бутырский суд г. Москвы с иском об изменении договора найма помещения и получила очередной отказ. Во-первых, М. просила заключить с ней отдельный договор на комнату 13,6 кв.м. (меньше в квартире просто не было), но в этом случае другим жильцам квартиры досталась бы комната в 17 кв. м., что, по мнению суда, существенно нарушало их жилищные права. Ведь М. пыталась «захватить» лишние 3,4 кв.м. Кроме того, суд учел, что, согласно справке ПНД, истица в коммунальной квартире проживать по состоянию здоровья не может, и значит, заключение отдельного договора найма нарушит ее права. Не смогла М. объяснить судьям, что ответчики по делу, чьи жилищные права она пыталась нарушить, обратившись в суд, в течение шести лет просто не впускают ее в квартиру и не собираются этого делать. И им дела нет, как, впрочем, и суду, что нарушают они ее жилищные права, пользуясь не только теми тремя метрами жилой площади, которые М. хотела незаконно у них «оттяпать», но и ее законными десятью и еще двадцатью метрами общей площади. Суд решил, что не может М., с ее-то заболеванием, проживать в коммунальной квартире, а вот на улице может.
Сколько еще наших пациентов, которые лишились жилья, благодаря стараниям разных мошенников, недобросовестных родственников и бывших супругов, стали БОМЖами? Кто должен заботиться о них?
В ноябре 2002 г. женщину, за которой ухаживала М., забрали к себе дети, и М. оказалась на улице. Это вызвало ухудшение состояния: снизилось настроение, появилась тревога, усилился страх за будущее, нарастали слабость и вялость. М. вновь была стационирована в психиатрическую больницу, где и провела зиму. А в апреле пришла к нам с просьбой о помощи.
Сейчас мы пытаемся помочь М. преодолеть косность и формализм чиновников и все-таки добиться постановки на очередь по улучшению жилищных условий. А с другой стороны – выполнить, наконец, решение суда о вселении ее в квартиру, в которой она зарегистрирована. Однако перспективы в решении этого вопроса весьма неутешительны.
А М., между тем, опять нашла добрых людей, помогает им по хозяйству и ухаживает за престарелым человеком. При этом она очень боится, что семья узнает о ее психическом заболевании. По горькому своему опыту она знает, что если это становится известно хозяевам, то в работе и крове отказывают – боятся.
А где же общежития для людей с психическими расстройствами, утративших социальные связи? Где ориентация на помощь в сообществе, провозглашенная в качестве приоритетного направления развития психиатрической службы? Пока все это существует только на бумаге. А душевнобольные остаются бесправными и отвергаемыми членами общества.